Лепестки на волнах

Беатрис потупилась, отчего-то смутившись, и дело было даже не в двусмысленности его последних слов, просто сама их перепалка взволновала ее.

– Выпейте, прошу вас, дон Мигель, – тихо попросила она и вздохнула.

– Раз вы так настаиваете… – пробормотал он и храбро поднес кружку к губам.

Она наблюдала, как, стараясь не морщиться, он пьет отвар.

– Уф, у вас припасено еще что-то, или на сегодня мои мучения закончены? – со стуком водрузив кружку на поднос, поинтересовался он.

– Я забыла упомянуть, что лекарство нужно принимать дважды в день, – ответила Беатрис, пряча улыбку при виде вытянувшегося лица мужа.

Де Эспиноса собирался еще раз посетовать на несправедливость к нему судьбы, но злобная игла вновь напомнила о себе. С ним творится черт-те что! Опустив веки, он прислушивался к своей боли. Звякнул металл – это Беатрис поставила поднос на пол.

– Будет лучше, если вы проведете ночь здесь, – мягко сказала она, усаживаясь на табурет. – Не стоит рисковать, поднимаясь по лестнице в вашу спальню. К тому же, камин там не топили.

Дону Мигелю было трудно смириться с осознанием собственной немощи, тем более, что отнюдь не боевые раны явились ее причиной. Он захотел возразить Беатрис, но она продолжила, будто читая его мысли:

– Вы обязательно поправитесь, но сейчас вам необходим покой.

Скрипнула дверь, и дон Мигель приоткрыл глаза: в гостиную почти вбежал Мануэль, следом за ним тащился зевающий Хосе.

– Мануэль, дон Мигель останется в гостиной. Постелите ему здесь, – она показала на стоящую возле стены широкую кушетку.

Де Эспиноса встретился глазами с растерянным взглядом управляющего и приподнял бровь. Хотя слуги любили свою госпожу, пожалуй, Беатрис еще не распоряжалась столь властным тоном. Впрочем, Мануэль быстро справился с собой и с готовностью закивал головой.

– Как вам будет угодно… Хосе! – прикрикнул он на сонного парня. – Ты слышал? И шевелись!

Хосе и впрямь проявил невиданную расторопность и вскоре появился, сгибаясь под тяжестью груды подушек и большого покрывала.

Де Эспиноса с любопытством посматривал на жену, которая вместе со слугой готовила ему ложе. Она в который раз поразила его этим утром. Однако он тут же напомнил себе, что обольщаться не должен. Беатрис сострадательна, как он сам и сказал ей, но вряд ли это что-то меняет.

После того, как кушетка была застелена, молодая женщина подошла к нему:

– Я и Хосе поможем вам лечь.

Дон Мигель нахмурился, чтобы скрыть невесть откуда взявшееся смущение: он абсолютно не предполагал, что Беатрис, принеся ему лекарство, останется рядом и, тем более, будет укладывать его в постель. Ему вовсе не хотелось представать перед ней в одной рубашке, да к тому же сейчас, когда он так слаб.

«Я одряхлел. И составляю теперь печальный контраст своей жене», – язвительно поддел он себя.

– Мне поможет Хосе, а вам следует пойти к себе и отдохнуть, донья Беатрис, – он произнес это, как ему казалось, достаточно равнодушным тоном, чтобы обидеть ее.

Беатрис взглянула с недоумением, а потом усмехнулась:

– Вам придется потерпеть мое общество. Я должна убедиться, что лекарство подействовало.

Мысленно послав все к дьяволу, де Эспиноса резким движением сбросил одеяло, будто надеялся смутить и ее своим полураздетым видом. И в самом деле, она отвела глаза, в свою очередь вызвав у него усмешку. Он поднялся, преодолевая слабость, и Беатрис тут же шагнула вперед, с другой стороны подскочил Хосе.

– Черт побери! – не сдержался дон Мигель. – Я еще в состоянии стоять на ногах!

Яростно оглядев обоих, он сумел без посторонней помощи добраться до своего ложа и даже не слишком задохнуться.

– Вот и хорошо, – покладисто сказала Беатрис. – Вижу, что вам немного лучше. Тем не менее, я еще побуду здесь. Хосе, передай всем слугам, что дон Мигель отдыхает в гостиной, чтобы никто не тревожил его, – обернулась она к слуге, который с поклонами пятился к дверям.

– Будет исполнено, донья Беатрис, будет исполнено.

– Вам лучше уснуть, дон Мигель, – заметила она, устраиваясь в кресле.

– Я все-таки склоняюсь к мысли, что скалы были бы предпочтительнее, – огрызнулся де Эспиноса.

Дышать стало ощутимо легче, и он почувствовал, что засыпает. Он услышал, как Беатрис тихонько рассмеялась и прошептала:

– Камней вам удалось избежать… А вот меня…

Однако де Эспиноса не был уверен, действительно ли слышал эти слова, или они почудились ему…

Дыхание весны

Февраль 1699.

Щурясь от яркого, почти весеннего солнца, Беатрис взглянула на извилистый и узкий феррольский залив, затем оглядела стоящие на якоре корабли. «Архангела» в порту не было, – как и других кораблей эскадры. Следовало бы пойти домой, но Беатрис медлила. Вздрагивая под порывами северного ветра, она плотнее запахнула шерстяной плащ. В общем-то, зима по местным меркам не была суровой, но молодая женщина, привыкшая к зною Эспаньолы, страдала от промозглого климата северо-запада Испании.