Лепила [СИ]

— В пакетах — определи, а на индивидуальную совместимость — я махнул рукой, — времени нет. Бог даст, у него, как и у всех. Пока восполним, чем есть, а к тому времени его собственную определят, если у него самого не первая — минус — что нибудь из наших запасов перельем. — Да, и вот еще что, … — я достал из чемоданчика воздуховод, и, наконец–то, вытащил изо рта раненого тряпку, на которую уже посматривали недоумевающим взглядом фельдшера. Введя воздуховод в рот, я развернул его, так что изгиб надежно зафиксировал во рту язык, не давая ускользнуть ему назад и перекрыть дыхательные пути. Ну, вперед! Каталка с грохотом понеслась по кафельному полу. Денис, смешно прихлопывая себя чемоданом по бедру — за ней. Я же устало поплелся отмываться от чужой крови. Обмывшись, я щедро умастил свое все–таки немного подгоревшее на солнце тело спиртом, использовав при этом весь запас приемного покоя — не свое, дак …, — хоть времени уже прошло много, и если у парня было что–то в крови, а у меня — какие–нибудь микротравмы на теле — я бегу по московскому перрону за поездом, который уже под Смоленском.

Я задержался лишь на минуту, а в приемный покой уже вбежала, запыхавшись, санитарка из нашего отделения:

— Дмитрий Олегович, Денис Константинович просит вас помочь на наркозе.

Собственно, я и сам хотел остаться, но …, как глубоко я понимаю тебя, товарищ Сухов…

Поднявшись наверх, и, переодевшись в свой рабочий костюм — не таскаться же, в заляпанных кровью шортах по отделению, я сунулся в операционную — там уже стоял дым коромыслом. В святая–святых, куда обычно без грозного окрика Степановны носа не сунуть — недоступность вверенного ей помещения она блюдет почище, чем евнух — султанского гарема — , одновременно суетилось и галдело человек восемь. Разматывала свой провод медсестра с электрокардиографом, лаборантка с набором своих трубочек и пипеток колдовала над пальцем больного, силясь что–то выжать из побелевшей плоти. Рентгенлаборант толкал свою тяжелую машину, натужно переваливаясь, передвигал аппарат через уже разложенные шланги подачи газов, очень напоминая Сизифа. Сама Степановна торопливо бросала инструменты на стол, досадливо покрикивая на санитарку, та же металась между ней и Денисом, возившимся на пару с анестезисткой у правого плеча больного — по–видимому, они ставили подключичный катетер. Гоша с Семенычем о чем–то в полголоса переговаривались, разглядывая рану на животе, потом Семеныч замысловато крутнул рукой и пошел мыться, Гоша постоял немного, покивал, будто с кем–то соглашался и отправился за ним. У изножья операционного стола высился немецкий штатив, с перекладиной, концы которой закручивались наподобие бараньих рогов, на одном из них висел пластиковый пакет с эритроцитарной массой. Систему уже успели заменить — бюретка была более широкой, и в ней виднелся сетчатый мешочек фильтра, через бюретку тянулась темная струйка — кровушка, как и положено, бежала струйно. Только это ненадолго. Ага, вот оно: ниточка превратилась в череду капель, вначале мелькавшую со стробоскопической частотой, затем капли стали капать все реже и реже. Так всегда с этой эр. массой: густая взвесь эритроцитов начинает налипать на стенки катетера или иглы, суживая просвет — как следствие, падает скорость введения. Пора поработать в качестве насоса.

Бардак бардаком, а порядок должен быть. Завязав на затылке завязки маски и натянув на ноги одноразовые бахилы, я зашел в операционную, поздоровавшись по дороге с полоскавшими в раковинах хирургами.

— Все наши беды — от анестезиологов — угрюмо пробурчал мне в спину Гоша. — Где ж ты его откопал, Димыч?

Я лишь пожал плечами, заходя в операционный зал. Как говорят татары — «кисмет» — «судьба».

У Дениса на лбу уже выступила испарина — он пытался нащупать концом длинной иглы подключичную вену. Анестезистка оттягивала вниз руку раненого, чтобы облегчить доступ к вене, но что–то все равно «не срасталось».

— Помогай Бог добрым людям, — вежливо кивнул я, подходя ближе. — Проблемы?

— Да что–то не идет, — с деланным спокойствием отозвался Денис, в очередной раз втыкая иглу.

— Ну, давай, — я стал рядом. — Так, подкалывай, да не решети ты его, в ту же дырку коли. Нет, иглу направляй на яремную впадину, да, вот туда, и угол острее, под кость иди, на себя аспирируй.

В шприц, заполненный прозрачным раствором, хлынула струя темной крови, клубами перемешиваясь с анестетиком.

— Теперь отсоединяй, иголку только пальцем прикрой, и леску задвигай.

— Дальше я уже сам — образованно отозвался Денис, перекрыв иглу, во избежание засасывания воздуха в полость сердца.

— Ну, тогда давай, а я ему кровь покачаю — отозвался я уже от штатива.