Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Исин посмотрел вниз, злобно поджимая губы. С каждой пройденной секундой, проведенной в таком положении, раздражение усиливалось, слова в голове сами собой складывались в упреки, с каждым новым предложением становясь все злобнее. Исин не хотел чувствовать этого, просто не мог ничего с собой поделать. У него не было сил сопротивляться реакции собственного сознания на происходящее. Он привык к тому, что мир работает по какому-то заданному, заранее определенному алгоритму, и всегда можно было рассчитать вероятность тех или иных событий, предвидеть последствия, представить дальнейшее развитие. В мироздании для него не было тайн. Словно у него была тетрадочка, в которой записаны все формулы, определяющее историю. Он был абсолютно уверен, что если поступит так, то дальше будет это, а если пойдет сюда, то увидит вот это. И это вселяло в него уверенность, успокаивало. Но с Оле-Лукойе все было иначе. Как будто в один прекрасный день он пришел, порвал эту тетрадку на мелкие кусочки и сказал: «Слушай, это тебе больше не пригодится, потому что рассчитать, что будет дальше, ты не сможешь. Все, что тебе надо знать, так это то, что есть начало, и будет конец, остальное очень туманно и непредсказуемо. Будет опасно, иногда страшно, иногда захватывающе. Я уничтожу и растопчу весь твой мир, к которому ты так прикипел, а потом уйду так же внезапно, как появился. Готов? Даже если нет, мне без разницы». И пускай он этого не говорил, все случилось в точности именно так.

Чжан стиснул зубы. Это так раздражало. На самом деле. К черту. Все к черту. Оле и этот мир. Пусть они существуют, но подальше от Исина. Он не хочет так. Он не подписывался на это. Не давал свое согласие на то, чтобы его мир перевернули с ног на голову, уничтожили, разорвали, натоптали в нем грязными ногами, показали альтернативу тому, что было раньше, только больше и лучше, а потом двинули в нос, и велели возвращаться обратно к своему разбитому корыту. Нельзя так поступать с людьми. И если уж, несмотря на все, ты ведешь кого-то за собой, будь так добр, быть рядом, чтобы всегда протянуть руку, в случае необходимости. Никто не будет следовать за тобой, если будет постоянно терять тебя из виду. Никто.

Молодой человек прикрыл глаза и, возможно впервые, решил избрать другой путь. Может быть, он останется в комнате или обойдет дом с другой стороны, забравшись на крышу с помощью лестницы, но он не пойдет по пути, избранному Оле. Не сегодня. Не в этот раз. Хватит.

Он прекрасно знал, что это в нем опять играет детская обида, что взрослые люди себя так не ведут. Понимал, что должен пересилить себя и свое ребячество, если не ради Оле, то хотя бы ради себя. Это их последняя ночь. Возможно, на самом деле последняя. Так почему бы ему не попытаться пересилить себя и сделать ее максимально радостной и счастливой? Он не мог именно потому, что она была последней. Чжан Исин был зол и обижен на Оле-Лукойе. Он не хотел, не просил такого конца. И сейчас, когда он спрашивал себя, почему он не может принять этот конец, ответ приходил мгновенно.

Потому что Чжан Исин любит. Как никого и никогда еще не любил. Впервые в жизни он смог почувствовать себя полноценным, словно бы нашел то, что давно потерял. Он был счастлив. Каждую минуту, даже когда злился или обижался, когда ему казалось, что он готов придушить Оле собственными руками или когда он смотрел в его глаза, он чувствовал, как внутри кусочки чего-то давно разбитого снова становятся целым. И это было замечательно. Но это было. И это было чертовски несправедливо. Жуткая злость пропитывала Исина. Почему? Почему кто-то должен уходить, когда может остаться?

Исин злился на мир, злился на Оле-Лукойе и злился на себя. И это было слишком для него. Он больше не мог выносить этого и желал, чтобы это поскорее закончилось. Когда впереди тебя ждет что-то, что очень сильно тебя пугает, хочется, чтобы это поскорее пришло и поскорее ушло. Ожидать этот момент было слишком тяжело, а оттягивать его не было смысла, это делало только хуже.

Им бы стоило просто попрощаться. Сразу. Сказать друг другу пару напутственных слов, поблагодарить за все и разойтись, пока они не смогли в полной мере осознать всю фатальность происходящего. Иначе им будет очень больно. Каждая лишняя минута, проведенная вместе, делала только больнее.

И в тот момент, когда Исин понял, что ему нужно поскорее это закончить, иначе его сердце просто не выдержит, Чондэ вдруг протянул ему руку, и все мысли, все, что Исин решил для себя, тут же испарились.