Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

— А можно обойтись без этого? — тихо спросил молодой человек, смотря пустым взглядом на плещущуюся у его ног воду. — Я не люблю быть мокрым.

— Ты уже весь вымок, — назидательно произнесла Смерть. И Чондэ не стал спорить.

Он подошел к самому краю и осторожно опустил ногу в воду, на ступеньку каменной лестницы, которая вела на самую глубину. Медленно, шаг за шагом он погружался в воду, пока не исчез под ней. Она не была ни холодной, ни горячей. Ее температура была такой же как у тела, поэтому почти не ощущалась. Было лишь мокро и тяжело двигаться. Вода смывала слезы, очищала сознание, дарила умиротворение. Здесь, под толщей воды, оставив позади и страх, и боль, Чондэ было хорошо. Он словно переставал существовать. Растворялся. И если бы ему был уготован такой конец, он бы с радостью его принял. Только это было слишком просто. Лишь подготовка, чтобы очистить от грязи внешнего мира душу, потому что там ничего не должно было мешать ее судить.

Когда Чондэ вышел из воды, он был уже по другую сторону, в комнате, зеркально отражающей ту, где он зашел. Только статуи здесь не призывно распахивали объятия, а сложили руки в молитве, потому что пути назад не было.

Смерть ожидала молодого человека, держа в руках черный плащ, и накинула его на плечи Чондэ, как только он подошел, покорно опуская голову. Он знал, как надо.

Смерть накинула просторный капюшон на голову юноши и поманила за собой к дверям, ведущим в Зал Суда. Чондэ сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул, прежде чем двери с усилием распахнулись прямо перед ним.

Зал был пуст. Высокие зрительские трибуны, выстроенные в круг, уходили высоко вверх, возвышаясь над неудобным деревянным стулом, с высокой широкой спинкой и резными ручками, стоявшим прямо посередине. Стол судьи тоже был привычно высоко, и оттого подсудимый чувствовал себя ничтожно маленьким, в замкнутом пространстве. Все это давило на него: и трибуны, наполненные зрителями, и судья, возвышающийся за своим столом, и даже почти черные, тяжелые каменные стены, и полумрак помещения. Чондэ не помнил, были ли в прошлый раз зрители на его заседании, но сейчас он почему-то ощущал непривычную пустоту.

Смерть остановилась, пропуская вперед молодого человека. Тот, ступая босыми ногами по холодному полу, немного неуверенно и боязливо прошел к своему месту и, поправив плащ, сел, созерцая большие изящные весы, на тонком серебряном шесте.

— Мы будем одни? — осторожно спросил Чондэ.

— Тебе нужны зрители? — поинтересовалась Смерть, медленно подплывая к молодому человеку.

— Нет, просто…

— Они придут, но чуть позже, — Смерть прошла мимо, к весам, которые продолжали неподвижно стоять, и осторожно коснулась закованным в железо пальцем одной из чаш, оттягивая ее чуть вниз, чтобы убедиться, что с весами все в порядке.

— Когда мы начнем? — прозвучал следующий вопрос. Чондэ было неуютно находиться в этом пустом зале. Он думал, что суд начнется сразу же, как он войдет в эти двери, но, когда оказалось, что нужно чего-то ожидать, он растерялся.

— Когда все будет готово, — спокойно заключила Смерть, — а пока мы ждем, дай мне свою карту.

Чондэ помедлил. Он не хотел этого делать, но знал, что это необходимо. Сейчас он чувствовал себя как человек, которому дали на пользование вещь, а он ее испортил, и теперь ему неловко возвращать ее обратно. Все дело в том, что карта уже не была такой, какой он ее получил. И страх, что, увидев ее, Смерть все поймет, узнает то, что Чондэ так отчаянно хотел от нее скрыть, прокатился мурашками. Хотя она в любом случае узнает.

Молодой человек вскинул вверх руку, материализуя карту и, чуть наклонившись вперед, протянул ее Смерти. Та развернулась к нему очень медленно, подцепляя двумя пальцами протянутый ей предмет, и поднесла к лицу, спрятанному под капюшоном за устрашающей железной маской. Мгновения, что Смерть разглядывала карту, показались для Чондэ вечностью.

— И давно она такая? — вдруг проговорила Смерть, и вопрос прозвучал так неожиданно и властно, что молодой человек вздрогнул.

— Она начала меняться около года назад, — голос почему-то стал пропадать и еле прорывался сквозь звенящую тишину зала.

— Чондэ, — Смерть со вздохом отвернулась, опуская руку, — помнишь, что я сказал, когда дал ее тебе?

— Много чего, — молодой человек сглотнул.

— А именно? — Смерть сцепила руки за спиной и стала мерить медленными шагами зал. — О том, чего ты НЕ должен делать.

— Злоупотреблять или давать в руки.

— Иначе что?

— Последствия могут быть непредсказуемыми и необратимыми.

— А что сделал ты?

— Злоупотреблял и дал в руки.

— И что же произошло? — Смерть остановилась, вскидывая голову вверх.

— Ничего, — Чондэ повернул голову и прерывисто вздохнул, — ничего страшного.

— Покажи, — потребовала Смерть, и вернулась к креслу, где сидел ее подопечный, чтобы видеть то, что он собирается показать.

Молодой человек медленно и очень нехотя поднялся со своего места, откинул полы черного плаща назад и, помедлив, подобрал края своей рубашки, поднимая ее вверх до самой груди.