Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Хотя они оба были сломанными игрушками. Тут ничего не поделаешь. То окружение, в котором они росли, та атмосфера просто не могла не оставить на них след. Каждый вырос во что вырос. И даже странно, ведь иногда казалось, что это такая малость. Бывают вещи и страшнее, чем отец-тиран. Не все ведь ломаются под постоянными побоями или психологическим давлением. А нет, все. Так или иначе, все ломаются. Человек настолько хрупкое создание, что даже самый незначительный толчок, самый незначительный тычок, случайный удар, неловкое падение и вот – травма на всю оставшуюся жизнь. Любая мелочь может уничтожить, испортить, сломать. Слово, действие, взгляд. Не обязательно в крайности, не нужно катастроф. Сломать человека, особенно ребенка, легче легкого, просто нужно знать, куда именно бить, чтобы больнее и ощутимее, чтобы навсегда.

Но самым большим и ужасным откровением являлось то, что исчезновение воспоминаний не залечивало раны. Разбитого не склеишь, даже если вычеркнуть из памяти половину жизни. Пустота будет ныть и пульсировать, на ее месте будут глубокие шрамы, но вспомнить, как они появились и почему, будет невозможно.

Чондэ страдал. Страдал очень сильно и много. И не ради того, чтобы просто пострадать, хотя, отчасти и ради этого, любил он драматизировать, чего уж, но в большей степени он это делал, потому что ему было больно, и как любой недолюбленный в детстве ребенок, он жаждал внимания окружающих. Ему было нужно, чтобы его любили, чтобы им восхищались, чтобы обращали на него внимание точно так, как должны были сделать родители, которые этого просто не сделали.

Хотелось ли Чондэ когда-нибудь быть самым большим разочарованием? Разумеется нет. Просто он всегда им был. Так уж повелось, что люди ждали от него куда больше, чем он мог дать, потому и разочаровывались в нем. Откуда у них это неправильное представление о нем? Неужели он не выглядел как человек, который не собирался оправдывать ожиданий окружающих? Да просто не хотел он. Сложная истина, которую почему-то некоторые не могут понять. Иногда отпрыск просто не хочет быть лучше всех, красивее всех, талантливее всех. Не хочет участвовать в бесконечной гонке за звание лучшего. Все так рвутся к этому первому месту, желая доказать свое превосходство, и даже не понимают, что лидерство тяжелая ноша. Мало победить один раз. Чтобы оставаться на вершине, нужно снова и снова доказывать свое превосходство, потому что каждый день будут приходить новые кандидаты, жаждущие победы не меньше, и от них нужно отбиваться. Это требует неимоверных усилий, а результат их просто не стоит.

Чондэ нравилось болтаться где-то в конце списка. Там за место внизу никто не дерется. Можно расслабиться. Можно быть собой. Когда не нужно отбивать атаки и нападки, неожиданно находится очень много времени на все прочее. На самокопание, например. На самоедство, духовное разложение и страдания тоже.

— Время вышло, — послышался еле слышный в порыве ветра голос над самым ухом, — время идти домой.

— Ты принес пилу? — резко, очень неожиданно пробормотал Чондэ, подаваясь вперед.

— Пилу? — не понял Минсок.

— Или топор…

— Во-первых, ты не заказывал, а во-вторых, я совсем стесняюсь спросить, тебе зачем? — старший скептически приподнял бровь.

— Хочу спилить дерево, — коротко ответил Чондэ. И этот ответ был с одной стороны крайне очевиден, а с другой совершенно непредсказуем.

— Какое и зачем? — немного устало, от того так лаконично, поинтересовался Минсок, скрещивая руки на груди.

Он, кажется, уже оставил надежду на то, что ситуация будет развиваться по его сценарию. Он-то, глупый, рассчитывал, что придет, пнет пару раз брата и уведет домой, думать над своим ужасным поведением, но нет. Слишком уж просто. Позабыл Минсок совсем о том, что брат его без царя в голове. Ему может все что угодно придуматься, и это нужно будет срочно, незамедлительно выполнять. Срубить дерево в сумерках? Почему бы нет. Побегать по ромашковому полю с голой задницей на рассвете? Тоже отличная идея. Прыгнуть в сугроб с пятого этажа? В три часа ночи навернуть котлет? Подраться с кенгуру? Пародировать пародиста? Станцевать ламбаду посреди подземного перехода? Идти против движения эскалатора? Ходить по квартирам и пугать людей разговорами о смерти? Докапываться до операторов психологической помощи, рассказывая им о том свете, перечисляя и расписывая в красках все свои удачные попытки суицида? Ранним утром решить повести на прогулку с десяток куриц на поводке? Все это отличные идеи. Разумеется, в стиле Чондэ. Когда он в очередной раз докапывался до самых глубин своего подсознания, где лежали безумные и страшные его подавленные желания и мысли, он превращался в безумца-деятеля, который был готов хоть на стену лезть, лишь бы сбежать от самого себя. Когда он слишком погружался в себя, ему тут же нужно было отвлечься и забыть. И тогда начиналось безумие. Однако сейчас был совершенно другой случай.