Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Чондэ сделал глубокий вдох, затем, помедлив, выдохнул, чтобы немного прийти в себя. Тема была больная. Он не любил к ней возвращаться, потому что подрывался на своих же минах. Ситуация была настолько невыносимая, что даже спустя столько лет не утихли эмоции. И когда смотришь на ситуацию со стороны, легко осуждать Чондэ, ведь он такой плохой, как он мог так поступить с ребенком. Но сам Чондэ никогда не считал и до сих пор не считает, что был неправ. Точнее, нет, возможно, он поступил неправильно, но совесть его за это не грызет. Тогда у него просто ехала крыша. Ребенок постоянно орал, отец вел себя как ублюдок, впрочем, как и всегда, и тоже орал, а «его женщина» только подливала масло в огонь. По какой-то неведомой причине, она решила, что имеет право вести себя как любая мачеха из сказки, вечно шпынять Чондэ, пилить и повышать на него голос. А почему бы и нет? Это не ее ребенок. Она не испытывала к нему никаких нежных чувств. Для нее он был раздражающим фактором. Она даже не скрывала своей неприязни к нему, как и он к ней.

В те дни Чондэ был просто на пределе. Он был готов схватить что под руку придется и забить их всех до смерти, потому что они ему как кость в горле. Жить под одной крышей с людьми, которым твое существование до лампочки, и они даже не расстроятся, если вдруг тебя не станет, то еще испытание. У Чондэ еще возраст был подходящий. Бунтарский. Умирать не хотелось не потому, что понимаешь ценность жизни, а просто им назло. И если бы в свое время они так скоропостижно не скончались, кто знает, возможно Чондэ прожил бы дольше.

— Только посмотри на это, — Чондэ сквозь темноту разглядывал свои дрожащие руки, — от одних воспоминаний мне хочется вцепиться ему в горло и снова убить. Человека, которого я люблю, к которому сейчас вернусь. Разве это нормально?

— Чондэ, — очень мягко позвал Минсок, — Чжан Исин не тот ребенок… больше не тот ребенок.

Он попытался это сказать аккуратно. Как-то повернуть правду под другим углом, потому что фактически это была одна душа, но два абсолютно разных человека.

— Я знаю! — вскрикнул Чондэ. — Я знаю, — уже чуть тише повторил он, — но… если бы тогда я не стал бы его трогать, а дал спокойно вырасти, думаешь, я бы смог его полюбить, хотя бы в половину того, как люблю сейчас?

Он вскинул голову и жалобно заглянул брату в глаза, силясь на донышке зрачков найти ответ на свои вопросы. Минсок лишь плотно сжал губы. Очевидно, ответ был отрицательным.

— Вот и я думаю, что нет, — обреченно выдохнул Чондэ, — так как же так вышло, что я все же его полюбил?

— Обстоятельства были другими, — поведал Минсок, чуть вскидывая руку, чтобы положить на плечо брата, но резко передумал это делать и опустил.

— Тебе не кажется, что это немного обесценивает мою любовь к нему?

— В смысле?

— Я хочу сказать, что… да, это как бы два разных человека, но по сути же один. Никто не говорит, что тот ребенок не смог бы вырасти в такого же хорошего человека, как Исин. И я знаю Исина с самых пеленок… еще один плюс к моей карме, блин. Только он не вызывал у меня отторжения или ненависти…

Чондэ задумчиво замолчал. Это действительно казалось ему чем-то очень сложным. У него было столько поводов, столько причин, чтобы оставить Исина в покое, чтобы держать с ним дистанцию, но он как всегда послал все доводы разума к чертям, избирая самый сложный путь, наполненный душевными терзаниями. А оно того стоило? Чондэ было сложно воспринимать Исина в отрыве от всего произошедшего. Не думать о нем, как о невинно убиенном ребенке, собственном брате, мальчике, которого он почти вырастил. Он продолжал видеть в нем ребенка и порой того самого, им убитого.

— Вина обстоятельств, да? — усмехнулся Чондэ. — Это звучит так, как будто я люблю вовсе не конкретного человека за то, какой он есть, а совершенно любого человека, который прошел со мной определенный путь. В смысле, будь на его месте кто-то другой, как думаешь, много ли поменялось бы? А если бы я встретил Исина в других обстоятельствах, любил бы я его так же сильно?

— Слушай, — протянул Минсок, — этот вопрос может задать себе любой человек. О любом из близкого окружения. Пойми, Чондэ, каждый может себя спросить: «а что, если с тем человеком мы бы встретились при других обстоятельствах, были бы наши отношения такими же?». И знаешь что? Никто не знает ответ на этот вопрос.

— Но что, если бы меня не было в его жизни? Если бы, ну так случилось, наши пути бы не пересеклись? Был бы он от этого счастливее или наоборот несчастнее? Как бы сложилась его жизнь? Очевидно, что он бы жил долго и счастливо, и в глубокой старости умер бы во сне.

Минсок скривился, скептически глядя на Чондэ. Даже он не был в этом уверен.

— Что? — не понял молодой человек. — Не очевидно?

— Я бы не стал утверждать, — поделился Минсок, — потому что, знаешь ли, не факт.