Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

— М-м-м, — промычал он, задумчиво вскидывая голову, — согласен.

— Воу-воу-воу, — удивленно выдал парень, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди, — вот это поворот. Это так на тебя не похоже…

— Да, Чондэ, — Исин, зачем-то решив подыграть Бэкхёну, повернулся к возлюбленному, — это так на тебя не похоже.

Почувствовав на себе два заинтересованных взгляда, Чондэ стушевался и уткнулся в карты.

— Любовь меняет людей, — буркнул он, занимая рот сигаретой, — да и разгульная жизнь быстро приедается.

— Вот как, — насмешливо протянул Исин, стараясь спрятать улыбку, — разгульная жизнь тебе приелась. Заскучал совсем. Утомили тебя пьяные вечеринки и толпы полуголых девиц.

— Да все, все, — Чондэ положил на стол карты и примирительно вскинул руки, — сдаюсь. Двое на одного – нечестно. Ладно этот, — он махнул в сторону Бэкхёна, — в его жизни других развлечений нет, кроме как меня подкалывать и доводить Кёнсу до точки кипения своими шалостями, но ты-то куда?

— А куда я? — удивленно спросил Исин. — Я никуда. Я тут сижу.

Чондэ, как любой человек состоящий в отношениях, вместо того, чтобы начинать конфликт со своей второй половинкой, решил перекинуть свое негодование на третью сторону, которую в данной ситуации представлял Бэкхён, так что вперил в него свой тяжелый, полный ненависти взгляд.

— Чего ты на меня смотришь? — удивился Бэкхён. — Я-то чего? Я ничего. Сижу, молчу в тряпочку, лишний раз слово вставить боюсь, чтоб ваши шаткие отношения не полетели к моей бабушке, царствие ей небесное.

— Ой, вы только посмотрите, заботливый какой нашелся. Молчит он, как же, — всплеснул руками Чондэ. — Да ты и тишина два несовместимых понятия. Ты тараторишь со скоростью пять слов в секунду. Болтун – находка для шпиона. Даже не удивлюсь, если среди твоих тарахтений вдруг отыщется повод для третьей мировой.

— Чего это ты на меня накинулся? Нормально же сидели! Я ничего не сделал даже. Просто выразил общее сомнение в причинах таких кардинальных перемен в тебе, — развел руками Бэкхён. — Кто бы мог подумать, что ты внезапно станешь сознательным человеком и резко поменяешь все свои жизненные ценности. Всем нашим небольшим коллективом уже не первый месяц диву даемся. Сехун до сих пор уверен, что тебя в заложниках держат. Даже стал деньги копить на выкуп. Правда, пока не очень много накопил. Силы воли, знаешь, не хватает. Вечно половину накопленных денег на всякую ерунду человеческую спускает. На днях себе радиоуправляемый вертолет купил. Вся бухгалтерия на ушах. Кёнсу беснуется, бегает за вертолетом, сбить пытается. Не зрелище, а шоколадный торт.

— Может хватит уже? — Чондэ раздраженно поджал губы.

— Хватит что? — невинно захлопал глазами Бэкхён, изображая глубочайшее удивление.

— Делать из меня какого-то аморального монстра, — молодой человек порывисто махнул рукой, — я, конечно, не образец для подражания, но вот это уже не смешно.

— А кто смеется? — непонимающе вскинул бровь Бэкхён. — Разве я смеялся? Я лишь…

— Да-да, просто выразил общее сомнение, насчет того, не каменное ли у меня сердце и не черная ли, как жопа негра, душа.

— Ну насчет каменного сердца сомнения оправданы, — пожал плечами гость, — разве это не ваша семейная черта? В смысле ты, Минсок и… — Бэкхён качнул пальцем в сторону Исина, одновременно переводя на него взгляд, но буквально сразу же вернул все внимание Чондэ, сжимая руку в кулак, — никогда не славились своей… как бы это выразиться, добротой? Нежностью? Нет, скорее, — он задумчиво коснулся указательным пальцем подбородка, — открытостью и участием. Вечно доказывали всем, что сами по себе и никто вам не нужен, а тут вдруг – бах! – семейная спокойная жизнь, переосмысление старых ценностей и полное, почти что тотальное, подчинение. Это просто удивительно, не находишь?

— Тотальное подчинение? — Ким чуть воздухом не подавился от негодования и даже подскочил на стуле. — О чем ты вообще толкуешь?

Исин дернулся, когда Чондэ неожиданно перешел на крик, и инстинктивно отодвинулся. Он даже не знал, что ему делать. Казалось, что если он попытается взять Чондэ за руку или постарается успокоить, то сделает только хуже, так что ему ничего не оставалось, кроме как молча наблюдать за происходящим. Шутки внезапно закончились, непринужденная атмосфера куда-то испарилась.

— Тише-тише, — еле слышно, немного лениво, заговорил Бэкхён.

Его лицо изменилось. На нем отразилась усталость и какая-то старческая мудрость, что ли. Вся игривость, что была еще секунду назад на его живом лице, в миг улетучилась.