Лес Посмертных Масок

Голос сорвался на крик и сразу же затих. И в этой тишине Клео отчетливо видел, как расширяются глаза Сальвадора Рафа. Клео не знал, что заставило его закричать. Не знал, что за чувства крошечными импульсами пронеслись из глубин его мозга к голосовым связкам, вырвавшись натяжным, высоким звукам. Клео ничего уже не понимал. Тысячи картин проносились в его сознании – от холодного взгляда капитана полиции Кристиан Тайлер, вырывающей руки из его ладоней холодной ноябрьской ночью, до искаженного паникой лица на застывшей глине. Каждое мгновение, связанное с ней. И осознание того, что эти мгновения никогда больше не повторятся.

Клео смотрел на Сальвадора, и в глазах его собеседника отражалось его обезумевшее лицо. Солнце мягко освещало покачивающиеся деревья, словно им не было дела до только что разыгравшейся сцены. Шумели машины на проходящей мимо трассе. Но Клео слышал лишь оглушительную тишину.

– Проходите, – тихо сказал Сальвадор.

Они прошли в уютную, маленькую гостиную. Клео бросил мимолетный взгляд в зеркало – ничего не изменилось, только глаза. Глаза, которые он так привык скрывать странными, фрактальными линзами.

– Значит, она расследовала исчезновение Филиппо?..

– Да. Приглашенный следователь. И она пропала. Точно так же, как и он.

– Вы же понимаете, что… – Сальвадор опустил взгляд.

– Что она может быть уже мертва? – голос дрогнул. – Конечно, я это понимаю! Но… Но…

– Рядом с Филиппо кто угодно может быть уже мертв, – тихо сказал Сальвадор омертвевшим голосом.

– Филиппо? – прошептал Клео. – Но Филиппо жертва. Его похитил какой-то психопа…

– Мой брат погиб. Из-за Филиппо.

– Он сказал, что мы все как-то связаны.

– Какая разница, что он говорит?! Он выпустит нас?!

Филиппо держал на руках Энид, с яростью смотря на Кристиан. Словно она была виновата в том, что они все еще не видят яркого коркантского солнца.

– У него есть мотив. Он сказал, что все мы здесь не случайно.

– Какая разница! Хватит пытаться как-то понять этого маньяка! Мы должны выбраться отсюда! Запугай его или что-нибудь! Энид, она… она…

Кристиан вздохнула, бросив взгляд на вновь бесчувственную девушку.

– Я знаю, она просила воды.

– И вода есть! У него, там!

– И что ты предлагаешь? Выпустить его в обмен на воду?

Филиппо затрясся, словно боролся с собой.

– Мы… Мы все равно не выберемся отсюда, Кристиан. Мы не выберемся отсюда без него. Из-за этих наркотиков, из-за того, что мы почти не ели и не пили столько дней, у нас нет сил даже для того, чтобы заставить его выпустить нас. Он справится с нами. Загонит опять под ключ.

Он опустил голову, но потом вновь поднял ее с еще большим остервенением в глазах.

– Ты сама сказала, он ждет, пока мы сдохнем. А если у него ключи есть запасные? Чего тогда стоит наша смерть, черт возьми?

– Мы должны понять, почему он это сотворил. Это преступник. У него есть мотив. Я не позволю тебе выпустить его, пока мы не выясним, в чем причина.

– Прекрати! Прекрати мыслить как полицейский! Мы, черт возьми, сейчас сдохнуть можем, как ты не понимаешь! Сдохнуть!

Он выкрикнул последнее слово, как будто безумие сожрало его сознание, заполонило все одной лишь мыслью – о неминуемой смерти. Смерть плясала в его глазах, то расширяющихся, то сужающихся, и то был отголосок не его собственной смерти. Он думал об Энид, женщине, которую любил, возможно, больше всех благ собственного существования. Женщине, заслонившей для него все на свете.

Любовь никогда не может сосуществовать в одном пространстве со смертью. Кристиан чувствовала это так отчетливо, что практически осознавала, что произойдет в следующую секунду. Но она застыла в мысли о том, что совершила бы, будь здесь Фледель. Если бы он, а не Энид, погибал бессмысленной, мучительной смертью. И все, о чем она мечтала в последний момент, это о том, чтобы сержант никогда не узнал, как окончилась ее жизнь.

Пальцы сомкнулись на ее шее с невероятной, невозможной для его состояния, силой. Кристиан машинально вскинула руки, но ни энергии, ни внутренних сил не хватило на то, чтобы его остановить. Глазные яблоки словно налились от давления крови, готовые разорваться, рот раскрылся в крике, так и не способном вырваться из передавленных голосовых связок. Все ее тело словно разделилось на две части, выше и ниже сжимающих ее рук. Они рухнули на пол, и кровавым всплеском отозвался перед глазами удар.

Говорят, перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Что мозг, умирая, пытается просмотреть всю киноленту воспоминаний за отведенное ему время, найти потаенные отголоски картин, что-то, что поможет ему уловить не очевидную возможность выжить. Но Кристиан видела только лицо Филиппо, ожесточенные глаза убийцы, решившего довершить свое дело до самого конца. Лицо расплывалось, словно растягивалось по полюсам, пока зрачки Кристиан деформировались от приливающей крови, но его глаза – его глаза оставались неизменными. Глаза, словно глядевшие на нее из самой преисподней.

А затем наступила темнота.

– Он убил его. Убил Тейна.