Лес повешенных лисиц

Оставшись один, Ойва Юнтунен высвистел Пятихатку. Когда лисенок прибежал во двор, Ойва кинул ему купленную Ремесом искусственную кость. Лисенок с недоверием ее обнюхал и, все же посчитав интересной, принял. С искусственной костью в зубах Пятихатка радостно бросился в лес. Его хвост при этом красиво развевался на осеннем ветру.

Глава 15

Из Киттиля Майор Ремес отправил в Стокгольм телеграмму Стиккану. Он наговорил текст в соответствии с тем, что написал Ойва Юнтунен:

«Привет, Стиккан! Я временно залег на дно, меня не найти. Присматривай за Сиирой, если его выпустят из Лонгхольмена. Проституткам страстный привет от старого Ойвы».

Ремес записал себе телефон и адрес Стиккана. Согласно визитке, которую дал ему Ойва, Стиккан владел в Стокгольме фирмой «Взрослая жизнь». Она занималась продажей видеокассет, иллюстрированных изданий, организацией кабаре и арендой жилья, а также специализировалась на финских саунах и массаже. Майор полагал, что неплохо было бы познакомиться с этим Стикканом, уж больно интересные дела он вел.

Затем майор позвонил жене в Испанию, и ему пришлось выслушать рассказ о том, что у нее кончаются деньги. Ремес отправил жене полторы тысячи марок из денег Ойвы Юнтунена. Совесть на это никак не среагировала. Он позвонил младшей дочери и услышал, что та на прошлой неделе обвенчалась. Майор и ей отправил денег Ойвы и тоже без малейшего угрызения совести. В графе для сообщений на бланке перевода он написал:

«С этого момента рассчитывай только на себя. С приветом. Папка».

Наконец майор Ремес поехал на пилораму Киттиля. Там накупил кучу строганных досок и планок. В хозяйственных магазинах приобрел все необходимое для ремонта: обои, краски, гвозди и решетки, прочные петли и огромный навесной замок для дверей тюрьмы.

К вечеру он добрался до отеля «Левитунтури», где решил поесть и выпить. В ресторане он напился, как в лучшие времена, и поспорил с какими-то столичными пацифистами из профсоюза. В результате майор устроил махалово огрубевшими кулаками, что в свою очередь вызвало сильный шум, гам, звон стекла и женский визг. На место скандала вызвали полицию. Ремеса выдворили из ресторана и увезли в кутузку в Киттиля, где он провел унылую ночь. Майор проснулся под утро, продрогший, на бетонном полу, во время снятия показаний признал себя виновным во всем, был оштрафован, сел в такси и помчался в Пулью. Груз со строительным материалом уже поджидал похмельного вояку. Возвращение в Куопсувара радовало Ремеса, хотя там тоже была кутузка.

«Водка не для меня… те, кому можно пить, не пьют, а мы, кому нельзя, пьем. Почему все так устроено?» – думал он с раскаянием, когда такси въезжало в Пулью. На прицепе трактора Ремес дотрясся до Куопсувара, время от времени он блевал желчью, вытирал влажные глаза, но в целом почувствовал себя лучше. Наконец мучительная дорога осталась позади, Ремес разгрузился и заплатил грузчикам. Сам, покачиваясь, отправился докладывать Ойве Юнтунену о приезде. Майор Ремес тихонько начал устанавливать решетку на люк для сброса навоза. Слесарной ножовкой он отпилил от арматуры прутья по размеру, установил их на шпингалеты. Гул и грохот эхом разносились по горам – это офицер с похмелья строил себе тюрьму.

Закончив работу, Ойва Юнтунен испытал конструкцию на прочность при помощи березового полена метровой длины. Только искры летели в разные стороны, когда он ударял им по стали. Металл выдержал. С внутренней стороны решетки майор застеклил отверстие, чтобы в кутузке зимой было не так холодно. К дверям конюшни шурупами привинтили крепкие петли, прикрепили тяжелый навесной замок. Когда тюрьма была готова, Ойва Юнтунен насыпал в стойло старого сена и предложил майору прилечь. Затем закрыл наружную дверь и положил ключи в карман. Если бы у Ремеса и были запасные ключи, он все равно не смог бы ими воспользоваться, так как замок висел снаружи.

Ойва пошел к лисьей норе. Вскоре он вернулся, заглянув в навозный люк, проверил, что майор надежно заперт, и отнес золото в дом. Ойва не спешил выпускать приятеля, ведь по тому, как долго находился в заточении, Ремес мог определить, насколько далеко пришлось Ойве идти к кладу. В этом Ойва товарищу помогать не собирался. Он плюхнулся на кровать и проспал, наверное, часа два. Только после этого он выпустил майора из тюрьмы. Ремес протирал глаза: он тоже проспал все время, пока пребывал в заточении.

Совместными усилиями они обработали золото. Крупные куски благородного металла раскрошили на мелкие частички и фрагменты покрупнее, которые потом заботливо собрали в бутылочку. Сначала на почтовых весах взвесили пустой пузырек, а затем вместе с золотом. Так получили чистый вес металла. На этот раз Ойва набрал неполных шестьсот граммов – примерно на тридцать пять тысяч марок. Ойва запер золото в шкаф кассира и хорошенько припрятал ключи.

– Его можно продать Киандеру позже. А пока займись ремонтом, – сказал Ойва Юнтунен.