Лес повешенных лисиц

На улице под блеском северного сияния бежали по Юха-Вайнан Маа в сторону Норвегии три беззаботных волка, мечтая о парной оленине, которой они заполнили бы желудки. Пятихатка же возился с искусственной костью в кустарнике в Киматиева возле Пулью.

Глава 29

Рождество осталось позади, Хурскайнен уехал. Отпраздновали Новый год, на Крещение вынесли из избы елку и вновь зажили обычной жизнью.

У Агнеты к Новому году кончилась травка, да и вообще она соскучилась по работе. Кристин готова была еще какое-то время разнообразить отпуск влюбленному майору, но скоро ожидались месячные, к тому же она боялась влюбиться и растерять клиентов. Она тоже стала думать о будущем и решила уехать из Куопсувара.

Ойва Юнтунен выдал женщинам денег на дорогу. Ремес помог упаковать вещи, отнес чемоданы в сани. Наска жаловалась, что вот, мол, дамы торопятся уехать с началом морозов. Как она теперь одна будет обслуживать их мужей?

Майор Ремес с тяжелым сердцем повез красавиц в Пулью и оттуда – в большой мир.

Мир дал, мир взял. Будем благодарны за это миру. Пришлось смириться.

В Пулью майор Ремес потребовал от Кристин поклясться ему в любви. Он держал ее за руку и был серьезен, словно речь шла о воинской присяге. В трогательный момент неотвратимого расставания на глазах Ремеса набухли две горьких, суровых слезы.

От слез майора на пять градусов потеплело, снег растаял вокруг влюбленных. Затем кашлянула Агнета. Пришло такси и умчало мирскую радость прочь. В Куопсувара майор вернулся в молчании.

В Стокгольме девицы без устали рассказывали о чудесной поездке в Лапландию, о нежных волосатых мужчинах в тайге, о девственной тишине, которую лишь волки нарушали унылым воем – аж мороз по коже. Девушки говорили, что по весне вновь отправятся туда, если только лесные герои их позовут, в чем они не сомневались.

Слухи о приключениях девиц дошли до убийцы-рецидивиста Хеммо Сииры. С того самого момента, как его помиловал придурковатый король Швеции, он все свое время и силы тратил на то, чтобы выяснить, где скрывается Ойва Юнтунен. Он ездил в Вехмерсалми и во Флориду, выспрашивал, вынюхивал, но пока все было напрасно. Злость Хеммо Сииры на коварного подельника росла день ото дня. Убийца-рецидивист постоянно носил с собой оружие вовсе не для самообороны, а чтобы пристрелить на месте гнусного предателя, как только представится случай. Пять бесконечных лет в разных тюрьмах – кто угодно обозлится. Тут убийца-рецидивист Сиира ничем от других не отличался. Ярости в нем накопилось больше, чем в тысяче феминисток.

Устами детей и проституток порой глаголет истина (хотя чаще совсем наоборот). Сиира решил набиться к Агнете в клиенты. На это он потратил свое последнее социальное пособие. Игра стоила свеч. Сиира прошелся по турфирмам, стал искать зимнее спортивное снаряжение.

Проводив гостей, Наска затеяла большую стирку. Нужно было перестирать мужские подштанники, скатерти, шторы, гору постельного белья. А грязных простыней за время пребывания дам набралось полторы дюжины. Наска носила грязное белье в баню, целыми днями кипятила его в котле, вмурованном в печь, и слышать не хотела о покупке автоматической стиральной машины.

– Стирка – это мое дело! Вы, мужики, охотьтесь на лисиц, а я буду тереть простыни, – отшучивалась Наска.

Большая январская стирка все же подкосила силы старухи, хотя она и не подавала виду. Маленькими, посиневшими от холода руками с синими венами Наска развешивала чистое постельное белье на заледеневшую бельевую веревку на пронизывающем морозном ветру. Она хлопотала на улице и в бане. Когда наконец большая стирка закончилась и в бельевом шкафу до самого потолка были сложены изумительной чистоты благоухающие простыни, Наска слегла. Она простыла, вечером температура поднялась до тридцати восьми и трех.

Два дня промучилась старушка с температурой. Ремес вновь стал готовить и убираться в доме. Он варил Наске мясной бульон, а Ойва Юнтунен кормил больную с ложечки. Мужчины были молчаливы и опечалены так, словно слегла их собственная бабушка. Они подходили к кровати Наски, укрывали ее, щупали ее горячий лоб. Шторы в комнате больной опустили и старались поддерживать постоянный уровень тепла. Ермаку запретили громко мурлыкать. Когда Наске потребовалось помыться, Ремес набрал полную ванну горячей воды. Вместе с Ойвой Юнтуненом они выкупали бабушку и обтерли.

Но ничто не помогало. Температура все поднималась. На третий день Наска стала бредить. Казалось, ее интересовал только Боженька, да еще с Киурелием нет-нет да парой слов перекинется.

Мужчины тихо обсуждали, как вызвать к бедной старухе врача. Надо где-то раздобыть лекарства, пенициллин или что-то такое. Когда старики простужаются, это всегда серьезно. Их стали беспокоить тревожные мысли о смерти.

Они решили: если Наске станет хуже, ее нужно будет любым способом доставить в больницу.

– Я поеду в Пулью и вызову армейский вертолет, – заявил майор Ремес. – А ты спрячься на это время в тюрьме. Не можем же мы оставить Наску здесь умирать!