Лес священного камня

Пусть будет сон глубок и тело наше свеже,
Пусть будет мощным храп наш.
Поберегись, пусть не прольется кровь,
Пусть не пылает жаром тело,
И не обломится пусть рог.
Мы, мы все одна семья лишь в этом мире,
Мы, мы все единый мпоол

лишь в этом мире?Мы, мы все едим один лишь суп в сем мире,
Мы, мы все едим один лишь рис вареный в этом мире.

Между тем родственники покойного готовились к его погребению. Они набросили ему на ноги и живот старое рваное покрывало, слишком короткое, чтобы прикрыть его целиком, на грудь положили, даже не развязав узел, су троань, на котором он повесился. Риенг поставила около самоубийцы большую вьетнамскую чашу в знак почтения к его душе.

У старой четы не нашлось достаточно большой нгок (циновки, сшитой из листьев пандануса), и Чар перерезал пополам циновку, что ему принесла жена, и положил обе половины на покойника, соединив их концы. Затем с помощью сына он оторвал часть ниера (нечто вроде матраца из давленого бамбука, положенного прямо на нары), на котором лежал Тиенг, и положил тело на утоптанный пол. Сверху он прикрыл покойника несколькими пластинками прессованного бамбука и, чтобы было удобнее стянуть этот твердый саван, снизу продел полено. Танг всунул в сверток с трупом два пиастра, которые несчастный брат дал ему накануне вечером.

Танг рассказал мне, что на днях, когда он был в Пхи Сроони, ему привиделся сон, предвещавший очень плохое «дело»: дрова кололи не вдоль, а поперек. Прошлой же ночью его мучил кошмар: ему снилось, будто огонь охватил су троань Тиенга, тот поднялся и стал затаптывать огонь. Страшное предзнаменование: пламя, пожирающее набедренную повязку, означает, что ее обладатель умрет. Утром Танг не смог совершить очистительное колдовство: у него не было курицы, которую надо зарезать. «Колдун неетнеет (ночная птица, издающая зловещий крик) приходил за своим мертвецом», — добавил Танг.

Нянг, Нгэ (сын Чар-Риенга) и Манг Тощий завязали труп в трех местах, затем туго-натуго затянули ноги в пластинки расплющенного бамбука и полотнища из листьев пандануса. Они вынесли труп через семейную дверь и положили у порога, чтобы прикрепить к твердому савану шест для переноски, выступающий с каждого конца на целый метр.

Им напомнили, что через труп ни в коем случае нельзя переступать.

Старая Риенг принесла и поставила около покойника корзину, а в нее положила котелок, большую и маленькую вьетнамские пиалы, Маленький кувшин без горлышка, содержимое которого было выпито накануне вечером, небольшую мотыгу, калебасы — одну с водой, а другую с супом, топор, остаток от клубка ратана, которым связывали тело, и полено, что подкладывали под труп.

Нянг и Манг Тощий положили на плечи шест с привязанным к нему трупом, вероятно довольно тяжелым, и понесли его. За ними последовали Нгэ с корзиной, Чар-Риенг, вооруженный куп-купом, Кронг Толстый Пуп и Биен-Дланг. Я спросил Банга Оленя, пойдет ли он с нами. «Табу запрещает нам с Кранг-Дрымом идти на кладбище, — быстро ответил он. — Дурная смерть может напасть на нас и навлечь болезнь, потому что мы собираемся устроить там бох».

Дорогой Кронг Толстый Пуп сказал мне: «Он убил себя от стыда, а подождал бы день или два — и стыд прошел бы». Чар-Риенг печально добавил: «Он не хотел больше есть мясо на этом свете».

Мы сошли с дороги, проложенной французами, и по буйволиной тропе двинулись в глубь бамбуковой заросли, на север. Переправившись через реку Дак Тлонг Кар, мы свернули на северо-запад и миновали кладбище мертворожденных. Двадцатью метрами дальше между большим кладбищем и бывшим полем Танга Сутулого находилось место погребения тех, кто умер не своей смертью (ндриенги).

Трое парней, все время подшучивая, принялись по очереди копать могилу длинной, тут же вырубленной палкой с острым срезом на конце. Они рассказали мне, что Тиенг будто бы собирался жениться на Анг. Это заставило меня еще раз изложить свою точку зрения, что снова вызвало шутки. Кронг Толстый Пуп велел могильщикам поторапливаться: над горизонтом нависла большая черная туча. Наконец прямоугольная яма, ориентированная с севера на юг, была готова. Рядом находилась заросшая травой могила ндриенга Ндонга из клана Тиль, утонувшего два года назад в возрасте двенадцати лет.

Чар-Риенг спустился в яму, края которой достигали ему до колена, и выровнял дно маленькой мотыгой, взятой из подарков покойному. Затем с листом прохлад-ника в руке он встал над могилой, расставив ноги по ее сторонам, наклонился и попятился, затягивая стебелек травы узлом:

Души дыхания живые, не оставайтесь на земле,
Вернитесь вниз сюда…

и бросил его вниз.