Леса хватит на всех

Судя по сжатым в кулаке купюрам, ему только что повезло в тотализаторе. Франа посмотрела туда, куда указывал крикун — и обнаружила там устроителя, передающего высокому мускулистому парню в кожаных штанах и кожаном же шнурованном жилете небольшой замшевый мешочек — в таких лесовики обычно хранили главное местное платёжное средство, жёлуди. По трёхзубому копью-рунке, на которую парень небрежно опирался, Франа опознала обитателя Сетуньского Стана, убежища охотников на чудовищ, обосновавшихся в старом парке приключений у слияния Москвы-реки и речки Сетуни. Ей доводилось уже встречать в ГЗ этих отчаянных парней, и даже планировала познакомиться с одним из них поближе, желательно — в интимной обстановке.

Впрочем, это было ещё до Умара…

— Сетунец. — подтвердил её догадку сильван. — Они ловят ракопаучью молодь и выращивают для ритуальных поединков.

— Ритуальных? — брови итальянки удивлённо взлетели.

— Да, посвящение новичков. Они после обучения проходят серию боёв с разными тварями, причём финальный, самый главный — именно с ракопауками. Кто останется живым — становится полноправным сетуньцем.

А что, случается погибать?

— Да, и очень часто. — кивнул сильван. — Ракопаук — тварь шустрая, свалить её непросто. А раны от его клешней и жвал обычно воспаляются, и вылечить их крайне трудно. Хорошо, если один из трёх кандидатов выходит из боя невредимым.

— А зачем они продали ракопаука этим?… — она указала на устроителя игр.

Умар пожал плечами.

— Ну… может, сбыли на сторону негодную особь? Жёлуди — они всем нужны, а сетуньцам в особенности. Они же разные эликсиры варят — боевые, чтобы улучшить реакцию, снизить чувствительность к боли.

Сетунец встряхнул мешочек, засунул его за пояс, повернулся и пошёл прочь — Фране стали видны висящие у него за спиной, на манер персонажей древних компьютерных игр, ножны с изогнутым мечом. Устроитель игр проводил его взглядом, сплюнул, и повернулся ко второму.

— Этого я знаю! — шепнул Умар. — Это Мамонт, охотник. Промышляет добычей слонопотамов и всяких других доисторических тварей — в малой Чересполосице и на Крылатских холмах. Клык на холодец, как говорит дядя Сергей, это он баюна приволок! Говорят, скользкий тип — его подозревали в одной тёмной истории, да только доказательств не нашлось…

Тот, кого сильван назвал «Мамонтом», был средних лет мужчина в широкополой, на ковбойский манер, кожаной шляпе, кожаной же, куртке и высоких мягких сапогах, перетянутых под коленями ремешками. За спиной у охотника висел потёртый станковый рюкзак с притороченным к нему чехлом ружья.

Но сам охотник особого интереса итальянки не вызвал — в отличие от тощего, пёстро одетого парня, дожидавшегося окончания переговоров в сторонке. Она сощурилась, присматриваясь, вздрогнула — и осторожно потянула спутника за рукав.

— Слушай, ты когда-нибудь видел парня, которого мы тут ищем? Сам, своими глазами?

— Нет, ни разу. — отозвался недоумённо сильван. — Я же тут впервые, как и ты. Бич… дядя Сергей даже толком его не описал. Говорил: «как увидишь — сразу узнаешь, не ошибёшься».

— Ну, тогда смотри. — она ткнула пальцем в тощего. — Это он самый и есть. Я его на Манхэттене встречала. Имени, правда, не помню, но это точно он. Клык на холодец — так, ты, кажется, говорил?

Парень словно услышал её. Он поднял голову, встретился с итальянкой глазами — и расплылся в широченной улыбке.

— Буон джорно, синьорина Франа! Коза кэ ди нуово?[32]

Он что, знает итальянский? — спросил сильван, оглядываясь. — Вроде, не похож на вашего соотечественника. По физиономии — так чистой воды англосакс. А если по одежде судить, так и вовсе.

— Testa di turco[33], так? Усмехнулась девушка. «Городской сумасшедший», как говорят в России?

— В России, может, и говорят… — буркнул Умар, — а вот у нас, в Лесу нет. И вообще — какая разница, как он одет? Ну, нравится человеку всё пёстрое…

Сильван кривил душой — внешность нового знакомого откровенно его раздражала. Правда, относилось это, по большей части, к его наряду, поскольку сам облик Пиндоса — тощий, сутулый с костистой узкой физиономией и соломенными волосами до плеч и неизменной детской улыбкой- мог вызвать, в худшем случае, снисходительную усмешку. А вот наряд его ярко выделялся на фоне челноков, охотников, торгашей и всякого пришлого люда, заполонившего Центральную Аллею. Американец носил пёструю ковбойку навыпуск, всю в ярких значках. Егор пригляделся — среди них то и дело попадались листья канабиса и пасифики. Образ из шестидесятых, отметила Франа, словно позаимствованный у хиппи, естественным образом дополняли круглые, в проволочной оправе, а-ля Джон Леннон, очки, продранные на коленях джинсы с неопрятной бахромой понизу, многочисленные бисерные висюльки и браслеты из цветных ниток. Под мышкой Пиндос таскал маленькую четырёхструнную гитару-укулеле, с которой, похоже, не расставался ни на минуту.