Лёшкино солнце (СИ)

– Вот прилип, – Витька выдохнул раздражённо и приподнялся, опираясь на предплечья, собираясь прикрикнуть на надоедливого шкета.

Лунный свет из открытого окна косой полосой падал на Лёшкино лицо и широко раскрытые глаза, в которых плескался испуг.

Витька вздохнул и ответил уже спокойно:

– Не ссы. Не посадят.

– Это хорошо.

Лёшка опять улёгся головой на подушку и замолчал. Когда Витька решил, что пацан наконец уснул, опять послышался тихий задумчивый голос.

– Витя, почему взрослые говорят одно, а делают совсем другое?

– Таков мир, – Витька с философским безразличием пожал плечами.

– Но ведь это несправедливо!

– Смирись. Нельзя быть таким наивным. Тебе уже семь. Осенью в школу пойдёшь. Как ты собираешься жить в наше время?

– Не знаю. Проживу как-нибудь, – Лёшка беззаботно улыбнулся темноте.

Этот вопрос сейчас волновал его меньше всего. Главным для него было то, что Витю точно не посадят – ведь он это твёрдо обещал – значит, он останется рядом, и у Лёшки будет такой замечательный старший брат. И что Витя больше не только не отмахивается от него, как от надоедливой помехи, а даже разговаривает как со взрослым.

И ещё он думал, что Витя прав. Мир взрослых – странный и непонятный – надо принимать таким, какой он есть и просто приспосабливаться к нему, не обращая внимания на несправедливость.

С этими мыслями Лёшка и уснул.

А Витька ещё долго не мог сомкнуть глаз. Он лежал, закинув правую руку за голову, левую положив на живот, задумчиво перебирая складки пододеяльника и глядя в белёный потолок, и – как делал не раз за этот месяц – вспоминал встречу на речке с высоким, широкоплечим мужчиной. И его слова о войне, жизни и смерти, сказанные напоследок.

В них Витьке слышались шум боя, свист пуль и грохот разрывов.

______________________________

*«Крокодил» – советский и российский сатирический журнал.

8 глава

1998 год

***

Апрель пропах влажной землёй, нагретой солнцем на проталинах, и мокрым снегом, залёгшим серыми осевшими сугробами под кустами и в тени домов. Грязь и мусор, скопившиеся за зиму, раскисшими кучами повылазили на свет, бесстыдно обнажаясь во всей своей неприглядности.

Не замечая этого, Витька сидел в городском парке, забравшись с ногами на скамейку, стоящую прямо посреди большой грязной лужи. Курил, потягивая пиво из бутылки, и довольно жмурился от слепящих лучей, бьющих сквозь голые ветви деревьев. Задний карман джинсов приятно оттопыривала толстенькая пачка банкнот. И пусть большую часть нужно было отдать, но и оставшееся – вкупе с припрятанной под носками в шифоньере заначкой – приятно грело душу и приближало исполнение мечты.

А мечтал Витька наконец-то сторговать у Митрича его «Урал». Он уже года два ходил вокруг понравившегося мотоцикла, но купить возможности пока не было, даже если Митрич всё же согласится уступить в цене. И пусть «Урал» был старше самого Витьки. С пятнами ржавчины на бензобаке и заднем крыле. Но мотор у него был в порядке. Нужно было лишь перебрать его, почистить и смазать, и катайся в своё удовольствие.

Витька представил, как этот мощный зверь ревёт под ним, рвётся из рук, набирая скорость, жадно жрёт пространство – и мечтательно улыбнулся.

Правда, Мишка предлагал вложить накопленные деньги в покупку стареньких «Жигулей» и замутить совместный бизнес – скупать в городе у челноков оптом текстиль и бытовую химию и сбывать в ближайших деревнях. А оттуда возить овощи и фрукты и перепродавать в городе ларёчникам. Но Витька пока не поддавался на уговоры приятеля, решив, что как только в июне ему исполнится восемнадцать и можно будет получить права, тогда он окончательно определится – машина или мотоцикл.

Щелчком послав бычок в лужу с грязно-коричневой пеной по краям и потревожив переливающееся радужными разводами бензиновое пятно, Витька резким движением поднялся со скамейки. Прежде чем идти домой, нужно было забежать к боссу – отдать выручку и, может, взять новую партию товара.

*

Мать была дома. На плите аппетитно шкворчали котлеты. В кастрюльке что-то булькало. Судя по запаху – варилась картошка.

Витька сглотнул слюну и потянулся к стоящей на столе большой тарелке, уже до краёв наполненной нажаренными котлетами. Но стоило уцепить, обжигая пальцы, зарумяненный краешек, как Рая, заметив появление сына, споро развернулась от плиты и протянула его вдоль спины кухонным полотенцем.

– Заявился, паразит! – она замахнулась для второго удара.

– С ума сошла? – Витька увернулся и, недоуменно глянув на мать, на всякий случай придвинулся ближе к двери, готовый в любую минуту выскочить в прихожую.

– Он ещё и огрызается! Понатворил дел, а я, значит, с ума сошла?!

– Да чё случилось-то?

– Чё случилось?! Лёшик записку из школы принёс – учителка пишет, что ты двоек нахватал, уроки прогуливаешь. Грозится на второй год оставить. А давеча участковый приходил. Про какую-то траву талдычил. Кака така трава, а? Говори, убоище. Участковый всё в комнату к тебе рвался. Говорит «давай поищем, спрятал, наверно, куда».

– Ты что, пустила его?! – встревожился Витька, не обращая внимания на ругань матери.