Лесков: Прозёванный гений

Став митрополитом Киевским и Галицким, Филарет не мог не столкнуться с вопросом крещения инородцев, в первую очередь евреев. Киевская губерния входила в черту оседлости, и евреи составляли значительную часть ее населения. На отношение митрополита к евреям проливают свет документы, обретенные нами в ЦГИАК, в частности ответ Филарета на записку обер-прокурора Синода графа Николая Александровича Протасова «О затруднениях, встречаемых евреями, принимающими христианскую веру, и о предполагаемых средствах к отвращению этих затруднений»⁶²⁹. Протасов предлагал ввести послабления для евреев, которые тотчас после призыва в армию примут крещение⁶³⁰. Митрополит ответил отказом и напомнил, что иудеи, которые подпадают под рекрутский набор и изъявляют желание принять православие, «явно обнаруживают, что они не по внутреннему убеждению в истине христианской веры желают Св. Крещения»⁶³¹. Он не хотел давить в вопросе выбора веры. Значит, Лесков в рассказе не покривил против документально подтвержденной истины: митрополит с такими взглядами действительно счел бы неуместным крестить еврея, который собрался поменять веру из соображений выгоды.

Генерал-губернатор И. И. Васильчиков также был известен либеральной для своего времени позицией по еврейскому вопросу⁶³². В этом контексте заступничество губернатора за несправедливо взятого в солдаты еврея кажется совершенно логичным.

Очевидное сюжетное пересечение с историей, рассказанной Лесковым, есть и в другом деле, обнаруженном нами в киевском архиве.

«Дело по прошению еврея Иося Володарского о перемене отданного в рекруты сына его Мошка другим рекрутом» от 6 октября 1851 года⁶³³ содержит ходатайство Володарского на имя полицмейстера города Василькова Киевской губернии о скорейшей замене другим рекрутом его сына, взятого без законного основания. После вмешательства самого генерал-губернатора ходатайство было удовлетворено. Вероятно, дело это не было рядовым – не каждый раз губернатор хлопотал об обиженных; во всяком случае, других подобных дел в архиве не нашлось. Скорее всего, случай имел общественный резонанс, но Лескову мог быть известен еще и потому, что тот служил тогда в том рекрутском присутствии, где произошел описанный казус. Обстоятельства, в которых действуют герои Лескова, во многом напоминают историю Володарского: спешка, невозможность решить вопрос обычными средствами, необходимость обращения к высшей власти губернии, наконец, личное участие Васильчикова в разрешении конфликта. Однако в деле Володарского нет и следа присутствия митрополита, в рассказе Лескова Филарет – главный «чудесный помощник». Возможно, так всё и случилось на самом деле; еще вероятнее, что митрополит понадобился Лескову для симметрии с епископом из рассказа «На краю света». А поскольку автор испытывал к киевскому архиерею особенную симпатию, он подарил ему в своем тексте самую лучшую роль.

«Владычный суд» – не единственное высказывание Лескова по еврейскому вопросу. Он был одним из немногих русских писателей, постоянно выступавших против дискриминации прав евреев, высказывался об этом и в публицистических работах, и в журналистских заметках 1860-х годов.

В 1880-е Лесков опубликовал в «Петербургской газете» серию просветительских статей об иудейских праздниках и ритуалах. В 1884 году он адресовал большую работу «Евреи в России: несколько замечаний по еврейскому вопросу» Высшей комиссии для пересмотра действующих о евреях в империи законов, созданной правительством после волны погромов, прокатившейся по югу России в 1881–1882 годах. Еврейская община Петербурга, заинтересованная в том, чтобы информация, поступающая на рассмотрение комиссии, была объективной, заказала материалы сразу нескольким писателям, в том числе Лескову. Его сын рассказывает:

«В начале 1883 года в кабинете Лескова появилась почти карикатурная фигурка: очень маленький, крикливо одетый брюнетик, с бритой верхней губой, черной, “метелочкой”, бородкой и ежиком остриженными конскими волосами. Представился он как доверенный барона Зака, барона Г. О. Гинцбурга и прочих виднейших представителей столичной еврейской общественности. Себя он назвал кандидатом прав Казанского университета П. Л. Розенбергом. От имени пославших его он передал просьбу составить записку по вопросу о положении евреев в России, предназначавшуюся для представления ее затем в так называвшуюся “Паленскую” комиссию[115], созданную для обсуждения мероприятий по предотвращению впредь еврейских погромов…»⁶³⁴

Розенберг еще станет прототипом потешного героя рассказа «Пумперлей», но пока Лесков с удовольствием взялся за работу о евреях в России и написал около пяти авторских листов. В январе 1884 года брошюра вышла тиражом 50 экземпляров, без указания авторства, так как предназначалась только для внутреннего употребления членами комиссии.