Лесная Фея

"Спросить или не спросить?" – колебался Паша, стоя у воды и глядя на сонных рыбаков: на Косача и деда Ануфрия. Он трусил обратиться к ним за помощью. А идти в одиночку в лес, он трусил ещё больше. Тем более что ребят там может не оказаться, и тогда… тогда он окажется там один! В глухой чащобе, где почему-то очень, очень тихо… и может получиться так, что, действительно, это – то место, о котором в народе ходит недобрая молва, вокруг которого много тайн, – пускай некоторые из них заманчивые и притягательные, но всё же… и возвращаться тогда Паше придётся тоже одному!

Такое напугает кого угодно, не только двенадцатилетнего паренька.

Паша оторвал ноги от земли – сдвинулся с места, направляясь к деду Ануфрию, который казался ему менее опасным и более радушным в разговоре с ребятнёй, чем Косач.

Паша неслышно подошёл и встал позади Ануфрия.

Он стоял и молчал.

Хотя и дремал дед Ануфрий, но, благодаря не одному десятку лет рыбацкой практики, нет-нет да приподнимал он дряблое веко, чтобы через открывшуюся маленькую щелочку поглядеть на красный поплавок, – подошедшего Павла дед приметил сразу же.

Паша стоял истуканом, мучаясь новой дилеммой: уйти или постоять ещё?

Дед пытался дремать, но малец, вставший за его согбенной спиной, не позволял его мыслям течь вольно – уноситься в уже достигнутые, по старости лет, соблазнительные пустоты сознания. Он терпел, наблюдая за тем, как с каждой истаявшей минутой всё дальше отступает дрёма.

– Чего тебе? – не поворачивая головы, прошамкал Ануфрий. – Чего встал? Чего тень бросаешь? Рыбу пугаешь. И без того клёва нет! Ступай уже!

– Д-дедушка, а Вы не видели здесь двух мальчиков часов в шесть утра? Или, может быть, они сейчас, недавно здесь были?

– Не видел я! – огрызнулся дед от скопленной досады. – А тебе кого надо? – опомнившись, добавил он мягко.

– Марата и Валентина. Ласкутова и…

– Аааа… этих…

Паша – в миг! – обрадовался.

– Н… нет. Не видел! – обрубил дед и сразу же потерял интерес к мальчику.

Взгляд у Паши потух, и он побрёл прочь от деда Ануфрия.

Дед посмотрел на его неуверенный шаг и хмыкнул, после чего выудил из воды крючок, выругался на дохлого червяка, разбухшего и расползшегося от долгого пребывания в воде, заменил его новым, закинул всё это дело на прежнее место и, последив за утихающей гладью воды, за водомерками, зачем-то куда-то спешащими, урывками перебегающими, уставился на красный маячок поплавка… и прикрыл глаза, блеклые от древности.

"Ну и пусть, пусть, – бормотал Паша, идя с низко опущенной головой. – Я иду… всё решено – я иду… Я уже иду. Вот он, лес. Сотня шагов, и ты – в нём. Поздно переменять планы и возвращаться. Иду! Дальше…"

"А мама не станет ругать? Она сказала, к обеду быть. Это значит, часам к двум дня. Ну, ладно… ничего. Часам к четырём приду – это не страшно, пустяки… а может, к пяти".

"Иду!!!"

Павел выпрямил спину, расправил плечи, вытащил руки из карманов и широким шагом уверенно вошёл в лес.

25

Пока Паша не увидел неприступной стены из зарослей, преградивших путь к заветному месту, его ожидания ни разу не подтвердились: ему нисколько не было страшно в лесу, по-летнему радостном, тёплом, играющем светом, наполненном однообразным звенящим шумом. Ноги сами несли Пашу вперёд – душа у него ликовала, а сердце размеренно стучало, очищая голову от ненужного волнения потоком непринуждённо гонимой крови, обильно насыщенной кислородом и обогащённой смоляным духом леса.

Как же свободно дышалось, как же легко шлось Паше! Как же спокойно ему гляделось вокруг! С каким же восторгом он приветствовал травы, оплетающие его ноги, и ветви, хлестающие его по оголённым рукам и по лицо!..

Немного последив за ястребом, всё так же, как и два дня назад, парящим в небе, Паша опустился на четвереньки перед естественной преградой и полез во вполне удобный лаз, случайно найденный ими, тремя товарищами, в первый день знакомства с этим странным местом. И там, в сумраке, среди ветвей, стеблей, колючек и корней ему стало нехорошо. Он почувствовал наваливающийся на него страх.

Паша заторопился, стараясь как можно быстрее выбраться из тёмного извилистого коридора, – пока никто, вдруг возникнув позади, до него не добрался.

С шумно бьющимся сердцем, тяжело переводя дыхание, мальчик с облегчением выбрался на свет, сразу же ощутив тишину и дикость этого изолированного от остального мира места.

И уловил запах костра.

"Что это? – удивился Паша. – Кто здесь? Неужели здесь может быть кто-то чужой?"

"Или это Марат и Валя?"

Он осмотрелся и осторожно пошёл к убежищу.

Запах дыма вроде как усилился.

А может, ему только так показалось?

Паша прошёл ещё немного и врос в землю.

Их тайное место, их убежище было не узнать!

Удивительные метаморфозы произошли с ним за столь короткое время: вьюнок, весь в бело-розовых цветках, и повилика, густо переплетясь с древесной лианой, лишённой каких-либо видимых признаков листьев, накрепко связали орешник и, перекинувшись на ветви берёз, соединились, накрыв плотным сводом пространство между девятью берёзами.