Лесная крепость

– Как есть, так и скажи. – Полицай сощурился, вновь измерил взглядом мужичка, который ему чем-то не приглянулся, а вот чем конкретно, он понять не мог… Да, собственно, всем! Всё в нём было плохо. Полицай – это был Федько, – рассерженный до икоты от того, что ему пришлось заступить на дежурство и вместо законного выходного дня он теперь должен отгонять от виселицы разных деревенских дурачков типа этого малахольного кацапа в облезшем треухе, никак не мог прийти в себя, потому и привязывался. В треухе у кацапа небось тараканы водятся. И клопы со вшами. – Скажи-и, – с угрозой протянул полицай.

Ерёменко видел, что происходит внутри у часового – это было без всяких объяснений понятно по его роже, туго обтянутой лоснящейся кожей, по усталым от выпивки, маленьким багровым глазам, – и был спокоен: этого красномордого деятеля он не боялся.

– Ну, чего молчишь, козёл деревенский? – повысил голос Федько, стаскивая с себя тяжёлую немецкую винтовку.

«Кто из нас козёл, ещё надо разобраться», – подумал Ерёменко без всякого зла и страха – эка невидаль, винтовка, в двух метрах из-за мешков с песком выглядывает более грозное оружие – пулемёт с длинным дырчатым кожухом, надетым на ствол, неопределённо приподнял одно плечо и спросил тихим, скучным голосом:

– А чего говорить-то?

– В райцентре я тебя раньше не видел, – просипел Федько жёстко, – говори, откуда пришёл?

– Из Тишкина, – без запинки ответил Ерёменко.

– И в Тишкине я тебя не видел, – заявил полицай. – Чего ты там делаешь?

– Как чего? – сделал недоумённый вид Ерёменко, глазницы у него округлились. – Живу.

– Где конкретно?

– В третьей хате по правой стороне, если выезжать из Тишкина в райцентр.

– А фамилия твоя как будет?

– Рыбачков! – Ерёменко знал, что говорил, половина семей в Тишкине носила эту фамилию, чтобы проверить её, этому красномордому деятелю надо будет поехать в Тишкино, дорога же туда неблизкая, на проверку полицаю понадобится пара дней, не меньше, поэтому вряд ли он будет дальше придираться.

Скорее бы он отлепился. Но полицай не думал отставать от не понравившегося ему мужичка, приблизился к Ерёменко, засопел шумно, пробуя ноздрями воздух.

– Ты это, – заявил он громко, – от тебя дымом пахнет. Ты – партизан!

– Да какой я партизан, – устало заявил Ерёменко, – окстись, дядя! А дымом… да, дымом от меня пахнет, поскольку печка в хате старая, перекладывать её надо, да только кто ж печи в домах зимой перекладывает? Тем более морозы вон какие стоят – до костей пробирают.

– Не нравишься ты мне, козёл деревенский… – Полицай, придерживая винтовку, звучно высморкался себе под ноги.

– Я не пряник, чтобы нравиться. Это жамки глазированные всем нравятся…

– Пошли в управу, будем разбираться.

– Пошли, – покорно вздохнул Ерёменко, – хотя чего тут разбираться?

– Топай, топай передо мной! – Федько ухватил его за воротник, больно ткнул костяшками кулака в шею. – И не вздумай шаг влево или вправо сделать – мигом продырявлю. Иди прямо и подчиняйся моим командам.

– Тишкинский я… – взялся за своё Ерёменко.

– А по-моему, лесной. Партизан!

– Ну, дядя, ты и даёшь! – Ерёменко пальцем поддел треух, сдвигая его вверх, из-под треуха показалось остриженное под «нуль» темя. Полицай заметил это, воскликнул неожиданно радостно:

– Да таких лысых, как ты, в Тишкине отродясь не бывало. Партизан!

– Сам ты партизан! – с досадою произнёс Ерёменко.

Федько снова ткнул его костяшками кулака в шею. Прорычал:

– Счас мы тебя на дыбу вздёрнем – живо в своих грехах признаешься!

Ерёменко знал, где располагается полицейская управа. Как знал и то, где разместилась комендатура. Эти два места были в Росстани самыми опасными. Управа находилась дальше комендатуры, но, прежде чем они достигнут её, от этого назойливого любителя свекольного первача надо будет освободиться, иначе Ерёменко действительно вздёрнут на дыбу. А этого очень не хотелось…

Знал Ерёменко и некие укромные места, о которых полицай, возможно, даже не догадывался – имелись такие в самом центре, среди домов, за сараями, – это были очень угрюмые уголки, куда, в основном, заглядывали собаки, да и то до войны, когда они тут водились, ныне же немцы почти всех собак выбили…

Сейчас, например, будет поворот в тёмный кривой проулок, очень короткий, выводящий на площадь, на эту же площадь выходит и длинная кривая улица, на которой располагается управа… Но этот путь не один, можно двигаться и по улице, которую они сейчас одолевают, дальше, а потом по перпендикулярной улочке выйти к управе. Этот путь короче. Интересно, какую дорогу изберёт конвоир?

– Иди, иди поногастее! – просипел сзади полицай – он сипел всё время да ещё всё время норовил ткнуть Ерёменко кулаком в шею. – Повёртывай направо!