Лесная тень (СИ)

— Точно, вместе с её хахалем.

— Сжечь.

— Запереть.

— Сбежит.

— Я сторожить не буду, вдруг проклянёт.

— Да в клетку её и всего делов, чего там сторожить.

— Сжечь и судьбу не испытывать, пока не придумала чего.

Меня толкнули со спины, кто-то протискивался между людьми, я крепко вцепилась обеими руками в плечо Арни, решила, что не позволю сдвинуть меня с места. До сих пор он не порывался бежать и держался довольно героически. Крысёныш взрослел.

Что-то провезлось по боку, кто-то легко обнял меня со спины, просунул свою руку под мою, я опустила взгляд и увидела бутылёк, который тонкие пальцы прижимали к моему животу.

— Пей, — шёпотом приказала Альба мне на ухо, попыталась поднять руку выше, — пей, а то и тебя убьют. Сейчас они испытаний напридумывают, не выпутаешься. Нельзя им позволять проверять. Пей, недолго проспишь.

Вот уж кто натренировался в травах и ядах, мелькнуло у меня в голове. Слишком долго она пыталась вылечить Монти сама. Я отпила глоток.

Мир потускнел и размылся, голоса отдалились, становились ниже и глуше, только Альбу я слышала чётко.

— Какой запереть? В какую клетку? — наигранно возмутилась она не хуже моей дорогой тётушки. — Посмотрите, девчонке плохо. Околдовали несчастную. Чего ты стоишь, как нелюдь? Да лови же! Неси! Неси её на лавку, упадёт же сейчас! Отдохнёт и образумится.

Глава 23

Я понадеялась, что если в чём-то Альбе можно было верить, то именно в этом. Уж что-что, а родство с порченой девицей, сожжённой на костре за ведьмовство, в её планы никак не входило, помочь мне выпутаться было полностью в её интересах. Я не ошиблась. Вот только та дрянь, что она мне подсунула, подействовала слишком хорошо, или намешала Альба лишнего, специально, чтобы я не успела натворить что-то ещё. Впрочем, она была права, всё что угодно, было лучше, чем то, как поступали с ведьмами. Хорошо, если просто сожгут, а то ведь и правда на одержимость проверять начнут. А там — та же смерть, только медленная и гораздо более мучительная. Костер и так быстрым назвать можно было с большой натяжкой.

Сознание возвращалось постепенно, как будто прорывалось через ничто яркими вспышками перед глазами. Болела голова, кто-то хорошо приложил меня затылком об лавку, пока пытался опустить на неё. Не выходило отделаться от мыслей о милой невестке, но не проходило и смутное ощущение, что за ними пряталось нечто важное. Думать получалось с трудом, сначала я вспоминала нужное слово, второе, потом кое-как соединяла их в связное предложение, и почти физически чувствовала, как растягивался этот процесс на фоне зудящей боли.

Мне нужно было куда-то идти. Прямо сейчас. В груди гулко билось сердце, собирались в комок разрозненные чувства, которые никак не могли заполнить другую, странную, колдовскую пустоту. Словно у меня отобрали нечто важное, нечто, ради чего я жила, а последний шанс вернуть это вот-вот выскользнет у меня из пальцев и растворится в ночной темноте. Пустота не желала исчезать, она разрасталась по моему телу, как лоза по стене.

Я села, уставилась в окно, за которым ничего не было видно. От резкого подъёма больно стрельнуло в висок, и я прижала к нему руку. Бессмысленное движение, оно не могло принести облегчения. Стиснула челюсти, зажмурила глаза и медленно досчитала до трёх. Стало лучше.

Одиноко горела свеча на длинном столе. В углу спал Арни, у него на груди уютно пригрелась черно-белая кошка с драным ухом. В мясной лавке привычно пахло копчёным. А я-то думала, что больше никогда не вернусь сюда. Впрочем, это и не случилось по доброй воле. Руки и ноги были на месте, голова, к сожалению, тоже. Одежда осталась цела, а вот всё содержимое кучи потайных карманов пропало. Ушли своей дорогой и мои старые дырявые сапоги. Ладно, решила я, вставая, не заперли и на том спасибо.

Добежала до двери и принялась натягивать башмаки Арни, которые по сравнению с моими ногами казались парой тяжеленных и широченных колодок. В углу раздался невнятный, но довольно тонкий и сонный протест, хозяин обуви смотрел на меня испуганно и осуждающе одновременно.

— Спи, — бросила я ему. Хоть бы снова за мной не увязался.

Я застыла на пороге.

Давно стемнело. На улице не было ни души, несмотря на то что к вечеру успело распогодиться, а чистое ночное небо усыпали звезды. Далеко над лесом висела луна, ещё вчера яркая и круглая, сегодня она потускнела и медленно окрашивалась в багряный, словно что-то живое обволакивало и пожирало её.

Затмение началось.