Лесное лихо

– Пошли со мной, – сказала она. – Поднимайтесь, скорее! Я чуть не забыла: здесь же Виола Рэйвен!

– Да что ты говоришь? – Беларь привстал. Судя по голосу, он был приятно удивлён. – Виола здесь?

– Да. Пойдёмте скорее!..

Беларь и Марго не заставили себя упрашивать, они поднялись, оделись и пошли следом за Альбой. Белокурая демоница шагала сквозь высокую росистую траву, местами скрывавшую её по грудь. В правой руке она держала сандалии и энергично размахивала ими.

Навстречу им попалась бредущая без дороги парочка. Парень и девушка, совсем молоденькие, шли сквозь море травы и росы, держась за руки, и на их обращённых друг к другу лицах – нет, ликах – читалось совершенно неземное чувство. Альба, хихикнув, обогнула влюблённых, иначе они неминуемо врезались бы в неё.

Альба шла прямиком к костерку, от которого доносился звон струн и низкий девичий голос.

Весенний дождь, весенний сон – весь мир тобою обновлён!
Но здесь не слышен смех и стон, во мраке сером город.
А я пришёл издалека, чтоб посмотреть на облака,
Но, пропустив один закат, пожалуй, двинусь в горы.

Виола восседала на обрубке бревна, скрестив босые ноги, и перебирала струны небольшой гитары с вытянутым грушевидным корпусом.

Мир затянула пелена. Не отпускает от окна,
И от бессилия она крадёт у мира краски,
Но ток весны в моей крови кричит – борись, стучит – живи!
Тоска способна отравить – так сбрось скорее маску!

Пламя костра то пряталось в углях, то вздымалось, добывая из темноты курносое лицо певицы и ниспадающие на плечи тёмные кудри, освещало руки, от кончиков пальцев до плеч покрытые разноцветным узором, вспыхивало длинными огнями на струнах и бросало отблески на полированный корпус.

И я бегу обратно в лес, где мир зелёный не исчез
Плевать, что времени в обрез – я буду слушать травы.
Там шелестят в земле ростки под гул отравленной реки,
Где лес и город так близки… Конечно, люди правы!

Вокруг костра расположились два десятка слушателей – кто сидел, обхватив ноги руками, кто полулежал на траве. Тут был и старый альв с сивой гривой до лопаток, и совсем юная пара – парню не больше пятнадцати, а девушка и того моложе. Тут был Эрик Свежеватель – коренастый бритоголовый бородач, которого недолюбливали за излишнюю даже для альва жестокость, а потому он обычно охотился один. Сейчас он обнимал темноволосую альвинку.

В их бесконечной суете покой познает только тень.
Они построили везде загоны и границы.
Людей так скоротечны дни, но многочисленны они
И неспособны сохранить всё то, что часто снится…

Беларь не без удивления заметил среди слушателей Артура и двух похожих на него парней – сыновья…

Взоры всех были устремлены на Виолу, точно они слушали не только ушами, но и глазами.

Уходит солнце в облака. Бежит из города река.
Пусть пропустил я свой закат – рассвет в пути я встречу!
Сплетают тропы свой узор. Он жжёт мне ноги; слышен зов
Сменилось года колесо…
…а впереди – лишь Вечность.

– …Дайте горло промочить! – сказала Виола, когда стихли аплодисменты и возгласы одобрения. Артур поднял деревянный ковш с конской головой, который ходил по кругу, а один из сыновей наполнил его из небольшого бочонка хмельным мёдом. Ковш приплыл по волнам ладоней к юной альвинке – босой и почти обнажённой, если не считать лёгкой туники. Девушка передала ковш из рук в руки Виоле. Та окунула пальцы в напиток, попотчевала душистыми каплями зашипевшие угли, отпила несколько глотков и пустила ковш по кругу. – Беларь, здорово! – Она несколько картинно распахнула объятия. – Привет, Маргошка! О, Альба, а я так и знала, что ты здесь, прелесть моя!

Утончённая блондинка и плотненькая темноволосая девушка, хищная бестия и бродячая певица расцеловались.

– Всё, уйди от меня, умертвие, от тебя тянет падалью! – Виола шутливо оттолкнула Альбу.

– Не больше, чем от тебя! – хохотнула Альба. Она опустилась на землю, подогнув под себя ноги, зная, что каждое её движение заставляет мужские сердца сбиваться с ритма. – Ты ведь творишь песни, обмазавшись тёплой кровью нелюдей!