Лесное лихо

– Отметим! – откликнулся третий, совсем молодой голос. – Жулан, ты в этот раз поедешь к Пёстрым Камням? Или на Золотой Остров?

– В этот раз я поеду в рубежную охрану, – отозвался Жулан, – так что, молодёжь, веселитесь без меня.

* * *

На празднование Летнего Солнцеворота выходят все – кроме женщин на сносях и малых детей, или увечных, или тех, кто присматривает за теми и другими. И тех, у кого на эту ночь пришлось дежурство в лаборатории или непрерывном производстве.

А ведь ещё кому-то выпадает по жребию охранять угодья Доброго Народа от нелюди. Правда, в эту ночь, запуганные предшествующими двумя неделями разгула диких охотников и страшными чудесами, чужаки запираются в домах и молятся. Так что скучающие рубежники, особенно те, что помоложе, нередко устраивают себе развлечение – седлают «мёртвых коней» и вдвоём-втроём отправляются навестить ближайший посёлок или городок, чтобы прихватить кого-то из местных. Обычно того, кто славится вредным вольнодумством. Со своей добычей они поступают по-разному. Могут устроить ему подручными средствами острую гипоксию, а потом подбросить «овоща» с мёртвым мозгом в соседнее селение. Могут подарить пленника ведьмам, которые сотрут его разум и превратят в ходока, оружие уничтожения соплеменников. Или придумают ещё какое-то развлечение.

В конце концов, праздник должен быть у всех.

В эту ночь Добрый Народ собирается у излучин рек и на небольших безлесных островах, складывает огромные костры, так что пламя поднимается до неба, и веселье длится до рассвета. Под рёв волынок и гудение колёсных лир, под звон гитар и гуслей, под пение скрипок, под свист флейт и сипенье свирелей, под уханье бубнов и карканье варганов они кружатся в пляске, и, если бы вблизи оказался случайный зритель, ему пригрезилось бы, что они летают над землёй.

В эту ночь можно услышать, о чём говорят растения, камни и водные источники, и увидеть, как между деревьев скользят изменчивые тени. Древние Хозяева – те, кто знал этот мир новорождённым – являются своим наследникам.

В эту ночь юные ищут себе пары, и кто-то потом остаётся вместе на всю жизнь, растит детей и внуков, а кому-то хватает одной ночи. И, встретившись через десяток лет, они будут беседовать как ни в чём не бывало, но в уголках губ будет таиться лукавая улыбка – потому что любовь, случившаяся в ночь Летнего Солнцеворота, не забывается никогда. Даже если она длилась всего пару часов. Взрослые и пожилые на несколько часов сбрасывают иго прошедших годов – потому что стареют поколения, но не вселенная. В страшную ночь Зимнего Солнцеворота мир умирает и рождается заново, чтобы расцвести к лету.

У подножья столетней сосны сидел Беларь с двумя девушками-альвинками. Все трое уже получили друг от друга, что хотели, причём не по одному разу, и сейчас расслабленно созерцали колдовскую ночь. На песчаной косе полыхал большой костёр, и его двойник трепетал в чёрной воде. Со стороны костра звучала зудящая музыка, и на фоне пламени неслись чёрные тени. С десяток маленьких костерков

(а ровным счётом семь – непроизвольно отметил про себя Беларь)

светились в пойме реки то тут, то там. Возле них устроились те, кто, отдав дань общему веселью, решил собраться с близкими друзьями.

А те, кто искал особого уединения, костров не разводили.

– Беларь, радость моя, – промурлыкала коротко стриженая поджарая блондинка, – я только что подумала – а ведь у такого знатного воина, как ты, не может не быть жён…

– Ты права, – ответил Беларь. – У меня их две.

– О-о, как интересно! – Девушка приподнялась, опираясь рукой на мускулистый живот своего любовника. В это время её тело и лицо озарила луна, и, если бы поблизости очутился кто-то из молодых чужаков, любителей гулять по мёртвым городам, он бы признал демона-обольстителя в обличье юной девушки. Ту, что подстерегает подростков в безлюдных местах и предаёт изощрённым казням. Но таковых не нашлось бы. Альба Сладкая Смерть – так звала себя она, и так звали её другие альвы-охотники – отпускала живыми только ходоков. – А они не захотят вызвать меня на поединок? На мизерикордах, чтобы не попортить красоту?

– Не думаю, – спокойно ответил Беларь. – Хильдур у нас из дварфов, и ей на эту ночь выпало дежурство в лаборатории, но она будет рада с тобой познакомиться. Она много слышала о тебе, только встретиться не довелось. А с малышкой Марго ты уже познакомилась.

– Как?

Гибкая темнокудрая альвинка, которую Беларь обнимал правой рукой, кивнула и лукаво улыбнулась.

– Ты хочешь сказать, что… – Альба смущенно рассмеялась.

– А ты ничего себе, ведьмочка, – заметила Марго. – С тобой не стыдно поделить мужчину в ночь буйства… и вообще. Хочешь ещё?

– Пока нет, – ответила белокурая охотница. Она откинулась на спину, с удовольствием вжалась в сырую землю и глубоко вздохнула, словно хотела вобрать в себя эту ночь, свет луны и бледнеющих предрассветных звёзд, огни костров и запах смятой травы. Полежав так пару ударов сердца, она вскочила, отряхнулась и стала натягивать платье.