Лесное лихо

– Гуятунь, зараз ваша черга. Розпочайте, – сказал остроухий ведьмак.

Демоны – а их собралось на дороге немало – подались в стороны, и к пленникам неторопливо приблизились три ведьмы.

Первая была темноволосая, краснощёкая, курносая, с пухлыми губами – чёрными, точно у собаки, с выдающимися сиськами и большой задницей, и притом почти голая, если не считать двух полосок чёрной блестящей кожи, обёрнутые вокруг тела: на уровне груди и ниже спины. На ногах – странная обувь из ремешков, оплетающих икры до колена (ни ар-Пигиди, ни молодой солдат ни разу не видели сандалии и не знали этого слова). От щиколоток до середины бёдер по ногам ведьмы вился плющ, наколотый на коже. В руках ведьма держала большой серый диск с неразборчивым рисунком и короткую палку с большим набалдашником.

Другая – стройная, с красными волосами, с левого виска сбритыми до кожи, а с правой стороны – ниспадающими до пояса. От вульгарной товарки она отличалась изысканными аристократическими чертами лица (впрочем, пленники не знали, что значит «аристократический», да и слово «вульгарный» было им неизвестно). Красноволосая была одета в зелёное платье с золотой вышивкой по краям, и обута в мягкие башмачки из коричневой кожи. Тонкую талию подчёркивал узорно вышитый пояс из бурой кожи, к которому были привешены две сумочки и нож.

Третья ведьма, стоявшая посередине, была закутана в чёрный плащ до земли, с низко надвинутым капюшоном. Подойдя к пленникам, она лёгким движением скинула его и осталась в одних сандалиях. Её бледное тело – мускулистое, поджарое тело хищницы, каких не бывает у настоящих женщин – густо покрывал многоцветный рисунок. По рукам, ногам и торсу вился плющ, среди ветвей летали злые птицы, бродили звери неведомой породы – с телом барса и орлиными крыльями. Крылатый воин в странных доспехах, с черепом вместо лица, грозил пылающим мечом. На плечах застыли два синих вихря в пламенных кольцах. Лицо, тёмное от колдовских рисунков, обрамлённое белыми космами, красивое и бесстрастное, представлялось ликом самой Смерти.

Смерть посмотрела на пленников оценивающе.

– Двох забагато. Нам одного досить, – негромко сказала она.

– Я думаю, краще цього рудого товстуна списати, – сказала красноволосая.

– Тому що тоби молодесенький більше подобається? – Смерть усмехнулась краешком губ.

Красноволосая фыркнула:

– Тому що молодесенького ще можливо використати як ходока, панi Гуятунь, а жирна гнида від обробки відразу здохне… – ответила она.

Солдат, хотя и был напуган, удивился. Ему рассказывали (шёпотом и оглядываясь), что нечисть говорит с людьми так, что они её понимают. А тут – странно: говорят вроде по-людски, а всё же как-то не так. Смысл ускользает – как мальки, которых они, ещё мальчишками, ловили, когда купались в речке.

– Добре, – сказал Смерть. Посмотрела на красноволосую, потом на её полуголую товарку слева от себя, и повелительно махнула руками.

Обе младшие ведьмы шагнули к ар-Пигиди. Красноволосая подцепила пальчиком господина абира под подбородок и заставила подняться. Абир задрожал; красноволосая улыбнулась, и при виде её улыбки пленник закоченел: у ведьмы были звериные клыки. Вдобавок нежить, словно почувствовав, что его пугает, приоткрыла рот и проворно высунула длинный раздвоенный язык.

Из груди господина абира вырвался сиплый вздох. Красноволосая, продолжая улыбаться, разорвала одежду у него на груди. Прижала левую ладонь напротив сердца, прислушалась и ударила по ней кулачком правой. Раз и другой – в такт биению сердца ар-Пигиди. И снова – раз-два. Раз-два.

Темноволосая взмахнула палкой и ударила по диску. Послышался сдвоенный гулкий удар. Ведьма принялась стучать в бубен в такт ударам кулачка красноволосой. Раз-два. Раз-два. Раз-два.

Удары ускорялись. Красноволосая стучала по груди своей жертвы почти непрерывно, а однотонная песня бубна слилась в однообразный вой. Солдат с ужасом смотрел на господина абира – тот побледнел, по его лицу стекал пот, пальцы жирных рук посинели и зримо стали тоньше. Красноволосая выбивала на его груди сумасшедший ритм, заставляя сердце пленника биться с несвойственной ему скоростью. Сама она часто дышала, её глаза блестели, на висках выступили бисеринки пота.

Достопочтенный ар-Пигиди икнул и так и замер с искривлённым ртом. Из уголка губ на грудь потянулась нитка жёлтой слюны. Красноволосая ведьма убрала ладонь и несильно стукнула абира кулачком по груди. Одновременно с ней темноволосая с размаху ударила в бубен – прямо в середину застывшего чёрного вихря. Ар-Пигиди дёрнулся. Из ноздрей у него показались две струйки крови.

Кровь скопилась на выбритой верхней губе, и две маслянистые капли упали на дорогу. Красноволосая ведьма хихикнула, как девчонка, и толкнула ар-Пигиди ладошкой.

Абир – точнее, его мёртвое тело, покинутое душой – бухнулся на дорогу.