Лесной бродяга. Т. 2

– Ах ты, старый хрыч, – пренебрежительно возразил метис, также сопровождая свои слова отборным ругательством и намекая на слух, ходивший среди различных индейских племен о Кровавой Руке, – тебе-то, я знаю, нужны лишь доходные скальпы, которые губернаторы пограничных провинций оплачивали некогда на вес золота, как говорят. Ну а эти индейцы хотят получить три скальпа и получат их! Понял? Получат!

Отец бросил на сына один из тех мрачных, зловещих взглядов, после которого между этими негодяями без всяких правил и чести дело не раз доходило до кровавой расправы. Но на сей раз седой пират понял, что теперь не время давать волю низким страстям, и потому, подавив свое чувство ненависти и злобы, после непродолжительного молчания сказал:

– Ну, так что же, по-твоему, следует делать?

– Что делать? – спросил метис, обращаясь к тому из индейцев, который, по-видимому, являлся среди них старшим.

– Черная Птица желает заполучить своих врагов живыми, а желание такого вождя, как он, – закон для его воинов! – невозмутимо ответил краснокожий.

– Ну вот! – воскликнул Кровавая Рука. – Это еще труднее, чем просто содрать скальпы с их трупов!

Затем, метнув на Бараху такой взгляд, от которого тот весь похолодел, он крикнул:

– Мерзавец, разве ты для того привел нас сюда?

– Как я уже докладывал вашей милости, сокровища эти охраняются тремя белыми охотниками, весьма опасными! – пролепетал испуганный мексиканец.

– Что из того?! – рявкнул Эль-Метисо. – Мексиканец отдаст нам свое золото или свою шкуру до последнего лоскутка, если посмеет обмануть нас! Мы отдадим апачам трех белых охотников живыми или же сами ляжем здесь костьми: мы дали в том свое слово! – обратился метис к индейцам, но по свойственному ему злобному коварству произнес эти слова частью по-испански, чтобы Бараха мог понять их, частью на индейском наречии, чтобы убедить индейцев в своей верности данному обещанию, чему его союзники не вполне верили. Затем, обращаясь к старшему краснокожему, пират прибавил:

– Брата моего зовут Серной?

– Да, ибо он прыгает по скалам как серна! – был полный достоинства ответ.

– Итак, я спрашиваю брата моего Серну, согласен ли он пожертвовать своей жизнью и жизнью своих воинов, чтобы овладеть бледнолицыми?

– Да, лишь бы только осталось из нас трое в живых, чтобы доставить пленных в вигвам Черной Птицы. Серна согласен тогда быть в числе тех, кто не увидит более никогда своего вигвама! – просто ответил краснокожий.

– Хорошо, – проговорил метис. Затем, обращаясь к Барахе, продолжал: – Ну а ты, мерзавец, что думаешь сделать, чтобы исполнить данное тобой обещание?

Бараха крайне затруднялся с ответом на это: он знал только одно, что в данный момент он играл роль шакала, который пристал на охоте к стае ягуаров. Однако, сделав над собой усилие и вспомнив, что в глазах беспощадного американца, да и в глазах метиса жизнь его должна была иметь известную цену, по крайней мере, до тех пор, пока он еще не уплатил своего выкупа, мексиканец сказал:

– Ваша милость должны принять в расчет, что так как мне одному только известно, где именно запрятаны сокровища, то не следует безрассудно подвергать мою жизнь опасности!

– Так оставайся же здесь, за этими скалами, и укрывайся от пуль и от врагов! – презрительно бросил Эль-Метисо, поворачиваясь к нему спиной.

В продолжение нескольких минут он переговаривался о чем-то со своим отцом на наречии, которого никто из присутствующих не понимал. Этот непродолжительный разговор происходил на гладком скате скалы, полого спускавшейся книзу. Лежа на животах на этом скате, гребень которого порос густым кустарником, индейцы могли воспользоваться малейшим движением неприятеля, которое обнаружило бы его.

– Если им пообещать, что все они останутся живы, то они наверняка сдадутся! – уверенно сказал метис в заключение своего разговора.

– Мало того, мы даже сдержим обещание, так как должны доставить их живыми в руки индейцев! – добавил отец со зверской улыбкой.

Затем оба бандита наполовину взобрались на скат и, подняв вверх руки, но не показываясь еще сами над кустарниковой оградой, стали подавать знаки осажденным.

– Смотрите, – проговорил Хосе, стоя на одном колене между стволами пихт, – или стычка, или переговоры должны сейчас начаться. Я вижу две руки, которые поднялись над гребнем скал и делают нам миролюбивые знаки. Эге!.. Да эти руки не держат калюмета… Да и одеяние их обладателей совсем не апачское… С кем же нам, собственно говоря, приходится иметь дело?..

Едва успел Хосе произнести скороговоркой эти слова, как раздался зычный голос:

– Кто тот, кого индейцы называют Орлом Снежных Гор?

– Что это значит? – недоуменно прошептал Красный Карабин. – Кто из этих мерзавцев изъясняется по-английски?

И так как канадец не ответил ни слова и даже не откликнулся, то голос продолжал:

– Быть может, Орел Снежных Гор понимает только язык, на котором говорят в Канаде?

И тот же голос повторил свой вопрос по-французски. Розбуа невольно вздрогнул при этом.