Лесной колодец

Для приличия Арсений еще посидел немного за столом и степенно направился к Солодовникову, похрустывая новыми хромовиками. Он ожидал этого приглашения, честно говоря, ехал в Фоминское не за тем, чтобы навестить тещу, а чтобы побывать в гостях у Солодовникова: мужик опытный, со связями, может пригодиться. В районе его хорошо знают, потому что председательствует лет восемь, еще до войны Арсений плотничал у него в «Красном знамени», строили конюшню. Ссора тогда получилась между соседними колхозами из-за того, что Солодовников переманил задоринских плотников. «Верный путь» по всем статьям отстает от «Красного знамени», фоминских частенько славят в газете-районке, и прежде всего, конечно, почет председателю.

У Солодовникова всякое дело с размахом; праздник так праздник, застолье большое, гостят участковый милиционер, председатель сельпо, председатель сельсовета — все народ солидный. Хозяин радушно поднялся навстречу Арсению, по-свойски обнял за плечо:

— Вот еще один председатель пожаловал! Садись, дорогой сосед. А где Мария?

— С матерью осталась.

— Видали! Отхватил у нас в Фоминском без всякого выкупа жену и не показывает!

Осанистый, кряжистый, в сатиновой рубахе малинового цвета, в галифе необъятной ширины, что можно сунуть в карман четвертную бутыль, Солодовников этаким Ильей Муромцем похаживал около стола, подливая водку. Гости были уже разговорчивы и шумливы, а сам он, казалось, не хмелел, только лицо отсвечивало таким же малиновым заревом, как рубаха.

— Штрафного ему налей, Кузьмич, — подсказывали мужики. — Поглядим, велика ли гвардейская норма.

Арсений выпил и штрафную, и вместе со всеми, сразу почувствовал, что принят в компанию; хоть мужики были гораздо старше его, но за ним оказалось превосходство фронтовика.

— Ну, чем похвастаешься, Арсений Иванович? Как на новом-то поприще? Смотрю сводку о заготовке кормов — оторвался ты от хвоста, в «середняки» метишь, — понимающе подмигнул Солодовников. — Поначалу не шибко рвись вперед — постромки могут лопнуть. Я, брат, не первый год в этой упряжке хожу, плохого не посоветую.

— Конечно, нам с вами тягаться трудно.

— И мы нынче не богаты. Помнишь, конюшню сгрохали на тридцать голов, а что осталось? Десяток бракованных лошадей.

— Д каково, если у нас в Задорине всего три клячи да мой Орлик? — перебил Арсений.

— Это уж довели, что называется, до ручки. Мне кажется, беда в том, что председатели у вас без конца менялись. Думаю, у тебя дело пойдет. Вот в Фоминском сегодня праздник, все гуляют, в том числе и председатель: обычай надо уважать. Но завтра утром кто раньше всех выйдет на работу? Солодовников. И уж будь спокоен, остальные тоже не останутся дома: делу — время, потехе — час. В первую очередь тебе надо заиметь авторитет среди колхозников. Шут с ним, что на нашего брата иной раз сыплются выговора, главное, чтобы люди тебя поддерживали. Твоя обязанность держать правильную линию, кумекать головой. — Солодовников ткнул пальцем в свой лоб с глубокими залысинами. — Я, например, нынче соображаю, как бы раздобыть машину для колхоза? Сейчас зерно будем возить на станцию подводами, сколько мороки, а на машине — раз-два, и готово.

— Ты, Михаил Кузьмич, скоро аэроплан захочешь, — подтрунил председатель сельсовета, остроносый мужик с седыми пучками волос на висках, похожий на задиристую птицу.

Все дружно захохотали. Солодовникова это не смутило, уверенно повторил:

— Все-таки если не трехтонка, то полуторка не позже уборочной будет в «Красном знамени»!

Разнобойное гудение за столом наконец вылилось в песню. Пуще всех багровел от натуги участковый. Арсений был пьян, но не забыл спросить Солодовникова:

— Михаил Кузьмич, ты мне рекомендацию в партию дашь?

— Хоть сейчас! — живо отозвался хозяин. — Лучше утром напишу со свежими мыслями. Одобряю. Беспартийный председатель — это времянка. У нас своя парторганизация, пять человек всего, ты будешь шестым. Можем принять.

— Я в МТС подам заявление, поближе.

— Хватит вам разговорами заниматься. Пойте! — игриво толкнула локтем Арсения пухленькая молодящаяся женщина, должно быть, жена председателя сельпо.

— «Броня крепка, и танки наши быстры», — продолжал азартно дирижировать кулаком участковый.

Арсений тоже запел, не мог не поддержать фронтовую песню. Честно говоря, он завидовал Солодовникову, его крепкому положению в колхозе, известности в районе и уже сейчас, забегая мыслью вперед, честолюбиво думал: «Ну-ка, мне бы столько лошадей да машину в придачу! Можно бы развернуться. Ничего, не сразу Москва строилась…»

Утром Арсений уезжал в Задорино с больной головой, но в приподнятом настроении. Во-первых, ночью ему очень явственно приснилась Валентина, будто бы плясал с ней посреди Фоминского. Проснулся — холодный пот прошиб. Теперь, успокоившись, радовался, что это был лишь сон. Плясать-то плясал, когда вышли из избы в круг, только на пару с Костькой Смирновым, тоже демобилизовавшимся на днях. Во-вторых, вез он рекомендацию в партию. Мария несколько раз перечитывала ее дорогой, будто бы дивясь, что такие похвальные слова относятся к мужу.

3