Лесной колодец

— Добрый молодеч явился!

Она любит внуков. Особенно жалеет младшего, Кольку, который уехал в Кострому и там женился. Приезжал в отпуск с женой. Не понравилась молодуха бабке. Платья носит выше колен (срам), волосы выкрашены рыжим, начесаны, взбиты не пойми как (будто овин горит, говорила бабка), тонкая, как тростинка, никакой стати. «Экую свистульку нашел! — возмущалась старуха. — Косить не умеет, корову не отдоить, печку не истопить. Куда годна такая баба? Только на божницу посадить да молиться на нее. Тьфу! Прости, царица небесная».

Степан откладывает валенок с воткнутым в подошву шилом, тоже придвигается к столу. Любит он эти неспешные вечерние трапезы, когда собирается вся семья. В такие минуты он по-настоящему чувствует себя главой дома. Приятно видеть ему здорового сына, привычно хлопотливую жену, бабку, с благочестивой строгостью шепчущую перед едой молитву.

— Насчет трактора договорись как-нибудь на днях, — напомнила мать Андрюхе. — Дрова с батькой привезете, пока снег неглубок.

— Сделаю, — пообещал Андрюха, сосредоточенно добывая вилкой чеснок из груздей.

— Ты чево? На работе неприятность, что ли?

— Нет… Жениться мы решили…

— Кто — мы? — спросил Степан, хотя знал невесту.

— Мы с Тонькой.

На минуту все примолкли. Мать смотрела на Андрюху, простодушно моргая, не зная, радоваться или нет такому сообщению. Одна бабка ничего не слышала, но во взгляде ее бесцветных глаз появилась настороженность.

— И когда это вы решили? — продолжал допрос Степан.

— Сегодня.

— Ловко. Так вот враз и решили?

— А что канитель разводить.

— Ну вот, Андрюшка, и твой черед пришел. Коленька опередил тебя, да и живет теперь как отрезанный ломоть. Ведомо, и ты не будешь с нами жить? — с материнской обидой сказала Марья.

— Про што толкуете? — спросила бабка.

Андрюха наклонился к ней, улыбаясь, повторил:

— Женюсь скоро.

— Женишься? — недоверчиво переспросила она, принимая Андрюхины слова за шутку. — Пора, батюшка, погулял — и хватит. Смеешься, поди?

— Нет, серьезно.

— Чью берешь-то?

— Тоньку Маслову, счетоводку, — пояснила за сына Марья. — Дочку Анфисы.

— Ну и ладно, — одобрила бабка. — Свою-то, деревенскую, лучше взять, чем городскую цыпоньку. Живет вон наш Колюха во снохах, сам себе не хозяин. Уж попал в клещи, так не верещи.

Пальцами, иссеченными дратвой, Степан мял в раздумье подбородок, щипал короткие светлые усы, хмурил белесые брови, хотя внутренне был рад.

«Эта девка возьмет его в шоры, — думал Степан о будущей снохе. — Ростом не велика, а нравом бойкая. И то сказать, двадцать восемь парню, погулял, потешился».

— Стало быть, как вы решили: на николин день или на рождество свадьбу? — продолжал расспрашивать Степан. — Бывало, все около рождества гуляли.

— На той неделе, в субботу. — Андрюха по-ребячьи шмыгнул носом.

— Вот те на! — растерялась Марья. — Не светило, не грело, да вдруг и припекло. Куда твоя Тонька денется? Не малина — не опадет. Что за спешность такая? Успеется.

— Постой, — одернул ее Степан, обиженный Андрюхиной несоветливостью. — Такие дела с бухты-барахты не делаются. Надо идти сговариваться с Анфисой.

— Ну вот, сватовство еще затейте! — протестовал Андрюха. — Нечего тянуть. Матери Тонька сегодня доложит то же самое.

— Это уж не твоя забота. Я сам схожу в село и потолкую с Анфисой. — Степан шумно хлебнул из блюдечка остатки чая, перевернул чашку и отодвинулся к отложенному валенку.

— Значит, последние деньки догуливаешь. — Бабка с сожалением причмокнула. — Нонешние-то девки шибко балованные. Бывало, свекровь таких тычков наподдает — и ни гугу.

— Тонюшка Анфисина — славная девка, собой статная. Не сказать, что красива, да ведь с лица не воду пить. В контору придешь — всегда обходительная, — начала успокаиваться Марья.

Рассеянно слушая продолжающийся за столом разговор, Степан протыкал шилом подошву, привычным движением протягивал в оба конца дратву и уже думал о предстоящей свадьбе. С чего начать подготовку к ней? Как поговорить с Анфисой? Прикидывал, сколько родни с той и другой стороны, кого позвать из гармонистов. Свадьбу надо сыграть по всем правилам, с бабьим хором. Собрать, на удивление всем, поезд — кошевок пять, а то и больше. Давно не бывало такой свадьбы в Мартьянове… Да и шутка ли: где найдешь сейчас лошадей?

Вопрос этот не давал Степану покоя. Уже ночью, боясь потревожить сон жены, спросил:

— Андрюха? Не спишь?

— Ну.

— А лошадей где возьмем?

— Машину директор даст, «газик».

— К нам от Ильинского никакой «газик» не пройдет. Снегу навалит, так хоть лыжи надевай.

— Пеша сходим зарегистрируемся.

— Ты не брыкайся, когда батька советует, а подумай как след. — Степан прошлепал босиком за спичками к столу, закурил, присаживаясь на край кровати. — Поломаешь голову, где взять лошадей… Да кошевки, да сбруи. До чего дожили? Срамота! Свадьбу чередом не сыграешь! — возмущался он. — Андрюха?

— А?

— Кольке не забудь письмо написать, сообчи, чтобы с женой приезжали.

— Ладно, — буркнул Андрюха.

С печи по приступкам тяжело спрыгнул кот, неслышно подошел и принялся мурлыкать и щекотливо тереться о ноги Степана. Проснулась жена, пихнула локтем в спину: