Лесной царь

В комнату вошел начальник… В последнее время, особенно с тех пор, как был вынесен приговор, чиновники и стражники изменили к Джюрице отношение. Замечая на себе эти жалостливые, сочувственные взгляды, Джюрица понимал, что они считают его человеком обреченным, а уж дело известное, таких всегда жалеют… Начальник тоже взглянул на него ласково, подошел и положил руку на плечо.

— Джюра, завтра приговор должен быть приведен в исполнение. И сегодня, согласно обычаю, ты можешь немного развлечься. Кое-кто из местных торговцев послал тебе угощение, а Митар и его товарищи составят тебе компанию. Вот и я тоже угощаю тебя этой ракией. — И он показал рукой на графин.

Когда начальник упомянул о приговоре, у Джюрицы задрожали колени, все тело охватил озноб, а сердце точно кто-то схватил и сжал. Когда читали приговор на суде, Джюрица не испугался и прослушал его спокойно, зная, что есть еще суды, которые скажут свое последнее слово. Но решение кассационного суда, которое пришло спустя месяц, просто убило его. Джюрица совсем поник, затосковал, правда, в глубине души еще тлела неясная надежда, и он ухватился за нее слепо, лихорадочно, безрассудно, хотя внутренний голос говорил ему, что сейчас, после кассации, все кончено, ждать больше нечего. Джюрица уговорил одного писаря написать от имени матери прошение о помиловании и отправил его на почту. С этого дня Джюрица больше не думал о смерти и упорно надеялся на помилование. Обосновывал он свои упования довольно странным рассуждением: «Штука ли, брат, человеческая жизнь! Убить здорового, живого человека… так, за зря, ну ладно бы больного… только что был, жил — и нет его больше!..» — так он рассуждал, а тем временем на ум приходили те люди, которых он убил…

С этой лихорадочной и пустой надеждой он прожил до сегодня, и вот сегодня его переводят на белый хлеб!..

Значит, завтра!.. Завтра произойдет то, что мерещилось ему последние два года, о чем он не смел думать, о чем не хочет думать и сейчас… не решается думать. Впрочем, кто знает… вдруг придет еще ответ… И на сердце опять становится теплей.

— Спасибо, сударь! — промолвил Джюрица, сел за стол и стал прилаживать тяжелые ножные кандалы.

Начальник вышел.

— Вот, Джюра! — сказал Митар, вытаскивая из бумаги большую восковую свечу. — Знаешь, я первый тебя схватил, потому в долгу у тебя. Купил вот тебе свечу, пусть сегодня горит. — И он установил свечу, перекрестился и зажег. — Да простит тебя бог! — закончил он и сел за стол. Уселись и другие жандармы. Один из них разлил ракию, все подняли рюмки и дружно провозгласили:

— Первая во славу господа! Да простит тебя бог!

Джюрица бессмысленно глядел в серьезные лица этих простых людей, и вдруг что-то мучительное, тягостное поднялось в груди и подступило к горлу. Он заморгал, напрягся пытаясь проглотить или выплюнуть то, что сдавило горло. Почувствовав, что глаза у него влажные, он нахмурился… С трудом взяв себя в руки, выпил рюмку и тотчас попросил другую.

Жандармы с такой же серьезностью и торжественностью снова подняли рюмки.

— Выпьем вторую за то, чтобы земля была тебе пухом, Джюра! — сказал Митар.

— Земля была тебе пухом! — повторили жандармы и осушили рюмки.

— Спасибо, только завтра не мучайте, стреляйте как надо!

— Не беспокойся, мигом все кончим. И глазом моргнуть не успеешь, — ответил Митар.

Один стражник внес целый противень с буреком, другой стражник — баклагу вина и бутылку ракии.

— Шлет тебе Митко и приветствует. Говорит, хорошие ему дрова привозил, угостись теперь. Вино дарит газда Митар, а ракию — Янко.

— Спасибо! — машинально ответил Джюрица, глядя, как стражник рассекает бурек кривым ножом.

Началось настоящее пиршество. Стражник все подносил и подносил угощения, ставил их на стоя, а компания ела и пила. Джюрица ел мало, ему трудно было глотать, по-прежнему что-то сдавливало горло. Но пил он много, жадно, лихорадочно, вперемежку вино и ракию, ожидая, что хмель сделает свое дело. Прошло немало времени, у жандармов уже заблестели глаза, а он хоть бы что, будто ни капли во рту не было!.. По телу разлился огонь, на лбу выступили крупные капли холодного пота, а в сердце холод, тоска и мрак…

— Пей, брат, не будь бабой! — весело воскликнул Митар. — Умел разбойничать, умей и умереть как мужчина.

— Всяк умрет, как смерть его придет!.. — закричал другой. — Кто знает, что ждет нас завтра, послезавтра, каждый миг! Все там будем.

И вдруг всю тяжесть как рукой сняло. Джюрица схватил бутылку — в ней оставалось еще порядочно ракии — и выпил ее залпом.

— Всяк умрет, как смерть его придет! — повторил он свой девиз, о котором напомнили ему жандармы. — Так давайте лучше пить!