Лесные сказки

– Что это?! Зачем?! Нет!!!– вместо упругого журчания янтарного ручья, в траву посыпались хлопья кровавых сгустков. Один за другим. Алые, рубиновые, гранатовые…

Хозяйка еле довела истекающую кровью собаку до дома. Яркие краски радости, жизни, счастья,– всё это исчезало на глазах. Их смывало потоками внезапного кровотечения … Хозяйка опустилась на колени рядом и рыдала в голос, не заботясь о том, что подумают соседи. Собаке не было страшно уходить, ей было страшно оставлять хозяйку без своей защиты, грустно не иметь возможности лизнуть её исподтишка, и нахмуриться злобно и предостерегающе, навстречу очередному потенциальному врагу. Кстати, смешно сказать, но хозяйка опасалась собак. Во время прогулок приходилось учитывать и это обстоятельство.

“Вот они… перила моста. Надо же, они и вправду разноцветные. Икры балясин округло блестят, так и манят: “укуси меня!” Гладкие, как леденцы, которыми хозяйка угощала меня в детстве.”– думала собака и уже подняла было лапу, чтобы вступить на мост, как вдруг вздрогнула от вопля :

– Стоять!!!

Команды собака выполняла, не раздумывая. Если они исходили из уст хозяйки, конечно.

– Сидеть! Не в мою смену!!!– не к месту выкрикнула хозяйка, убежала прочь, в кухню, откуда довольно быстро примчалась, с чашкой вонючего отвара в руках: – Пей! Пей, собака!

Та повела глазами, в смущении, но рта не открыла.

– Не станешь пить? Волью,– пригрозила хозяйка и выбежала из комнаты вновь.       Вернулась со шприцем, набрала из чашки впрыснула собаке прямо в горло, сдвинув на сторону уже расслабленный, а потому чересчур длинный язык.

– Раз… два… три…– собака шумно сглотнула противную жидкость и покосилась туда, вниз, кивнув на истекающую кровью часть тела.

– Прекрати это. Я без тебя никуда не поеду.

Собака перевела взгляд на свою миску в углу комнаты и хозяйка усмехнулась:

– Дурища, ну что мы с тобой, лукового супу не едали? Фигня это всё. Вспомни, кастрюлька резанного лука, подсолнечное масло, тарелка мне, остальное тебе. Соседи думали, что я тебя мясом кормлю! Какие бока были! Ты ж у меня… Не уходи, прошу тебя!

Собака потянулась к чашке и стала аккуратно и медленно пить лекарство.

– Нет, ну, надо же! Когда здорова – свинья свиньёй. Вся морда в каше, на полу лужа, на стене брызги. А теперь что?! Может тебе ещё салфетку на шею повязать?

Собака была так слаба, что не поняла шутки, а услыхав в голосе хозяйки упрёк, перестала лакать.

– Да пей сейчас же! Шучу я.– испугалась хозяйка.

Ужас событий того дня не прошёл бесследно. Собака долго болела. Часто не могла вытерпеть до следующей прогулки и ходила под себя. От подобной специфической сырости, пол в комнате сильно покоробился. Ветеринары предлагали “прекратить страдания” одним уколом. Те, что помилосерднее, советовали давать собаке как можно больше воды. Но ни первый вариант, ни второй им не подходил. Почки справлялись лишь с очень небольшим количеством воды, поэтому собаку мучила жажда,а хозяйку – совесть за невозможность поспособствовать её утолению:

– Нельзя тебе пока, ну, понимаешь? Не смотри на меня так. Постепенно, понемножку.

Эта “постепенность” затянулось на три года. Но, несмотря на то, что ветврачи давали один прогноз хуже другого, собаку приводили на очередную прививку “через год”.

– Вам не надоело вытирать лужи? – нарочито вздымал брови очередной Айболит.

– Нет. Пол будет чище!– отвечала хозяйка невозмутимо.

– Ну-ну…

Вопреки прогнозам доброжелателей, работа почек понемногу восстановилась. Нос перестал царапать ногу хозяйки во время прогулок. Да и пол мыли реже. Только вот, иногда собака стала забываться. Иногда, прямо посреди ночи ей казалось, что она на лужайке в парке, начинала привычно кружиться на месте, как полагается, присаживалась и… понимала, что стоит посреди кухни.

Хозяйка никогда не ругалась после таких ночных сюрпризов. Вдевала руки в оранжевые хозяйственные перчатки и, жалостливо поглядывая на любимицу, избавлялась от последствий пригрезившейся прогулки. А реальные становились всё короче и короче. Собаке теперь нельзя было промочить лапы или стоять на холодном, особенно на камнях, а некогда любимые нырки в сугробы, теперь были под категорическим и абсолютным запретом. Навсегда.

– Ну и ничего, правда ведь? Снег холодный. Не грусти. Летом погуляешь подольше.

Но летом собаке было жарко. Сердце не справлялось с нагрузкой и даже километровая прогулка теперь была почти что подвигом. После пятисот метров слегка подкашивались ноги, начинала кружится голова и, если бы не увещевания хозяйки, то можно было бы пересесть в лифт до радужного моста прямо там, на седой обочине любой из летних дорог.

По вечерам, когда оставались позади подвохи, соответствующие текущему сезону, можно было подремать, глядя как хозяйка занимается домашними делами. Собака даже во сне вела себя степенно, никуда не спешила, перебирала ногами медленно. И, если иногда и позволяла себе пробежаться, то вовремя останавливалась передохнуть.