Лесные сказки

…Муравей, пытавшийся в десятый раз пройти мимо носа Ули, первым понял, что беспорядочное волнение, исходившее от неё,прекратилось. Может, пробежать по носу этой смешливой козочки и она опять чихнёт, как это бывало не раз,когда Уля пила дождевую воду… Муравей вытер лапки уголком травинки, перебрался Уле на нос. Пробежал в одну сторону, в другую… Что-то пошло не так. Козочка не мотала головой, не чихала до слёз…

Торопясь и толкаясь, минуты следовали одна за другой. Муравей неистово суетился, пытаясь растормошить свою подружку. Тут подошла её мама, наклонилась, понюхала пушистый лобик дочери,подобрала упавший на него листочек, вздохнула и ушла.

Задёрнув небо шторами туч, ушло и солнышко. На бесцеремонный стук грома оно выплеснуло ведро воды через своё оконце… и каждый, кто хотел посочувствовать, теперь мог не стесняться своих слёз. А на горбинке носа Ули сидел и горько плакал муравей. Он не ждал начала грозы, чтобы обнажить свою скорбь. Тот, кто любит, плачет не столько глазами, сколько сердцем. А кто сказал, что муравьи не плачут?

Белой птицей из окна вагона дальнего следования выпорхнул небольшой пакет. Пристроившись подле состава, он парил, как коршун, выискивая очередную жертву.

Sarah Dixie Sorbonne

– Гражданин!

Уберите свою морду от лица моей собаки!

Её немощь давно приняла вид хранической старости. И ничего уж нельзя было поделать с этим. Регулярность прогулок и относительная сытость не будоражили кровь, как бывало. Мало заботили посторонние. Да нет. Чего греха таить. До их вторжения, пристуствия, передвижения и приближения не было дела вовсе. Вот даже ни на самый малый и незаметный взмах хвоста. Ни на половину настороженно вздрогнувшей ворсинки меж лопаток. За годы нелёгкой собачьей судьбы изменились походка и тело. Но главным в жизни, по-прежнему была хозяйка. Ради редкой улыбки которой, собака, собственно и оставалась “по эту сторону клумбы”.

Честно говоря, псина жалела и любила хозяйку больше, чем это было позволено существу, наделённому душой. Намного больше, чем саму себя. Впрочем, душа собаки ни на что иное и не рассчитывала. Но , всё же, ей было любопытно, куда может завести подобное самоотречение. Оценят ли подвиги собаки те, в угоду которым они совершались…

– Что ты её не усыпишь? Она еле ходит. На неё смотреть неприятно. Хребет выпирает, как у динозавра. Вонь от неё… От неё пахнет старостью!!! Понимаешь ты?! Это противно.– возмущались знакомые.

–Да-да,– охотно соглашалась хозяйка, но тут же, довольно непоследовательно отвечала,– вот когда ты станешь старой и от тебя будет плохо пахнуть, давай-ка мы тебя усыпим, а? Ты мне только напомни.

Окружающие хозяйку люди иногда интересовались, почему та не едет отдыхать.

– Ты ж любишь море, почему дома сидишь всё лето?

– Хочется.

– Да, ладно. Глупости! Денег нет?

– Ну, мне на море много не надо. Я ж на пляже вверх пузом не валяюсь. Прихожу и плаваю-ныряю, пока не замёрзну. Переодеваюсь, сижу немного на берегу и ухожу.

– А теперь не едешь.

– Не еду…– задумчиво кивает хозяйка.

– Так отчего же, скажи на милость?!

– На кого я собаку оставлю? С собой нельзя.

– В гостиницу её. Сейчас так делают.

– Нет. Не могу. Она решит, что я её бросила.

– Тьфу ты! Ну и сколько ты будешь сидеть подле этой животины?

– Сколько нужно.

– Дура ты.

– Не спорю.

Собака делала вид, что спит, а сама прислушивалась к разговору. Конечно, она могла умереть, чтобы отпустить хозяйку на море. Она вообще, была готова сделать это в любой момент, стоило ей только понять, что это нужно! Но, вряд ли это доставит хозяйке радость. Это она знала совершенно точно. Несколько лет назад хозяйку пригласили работать в контору, которая находилось очень далеко от дома. И не в другом городе даже, а в чужой далкой стране. Обещали очень неплохой заработок. Хозяйка смеялась и говорила собаке:

– Ну, вот, с первой зарплаты накуплю тебе мяса!..

Однако работодатель быстро охладил её пыл:

– Но никаких животных!– чётко и ясно сообщил он, перечеркнув все сальные плюсы закордонного житья.

Хозяйка шмыгала носом, пересчитывая мелочь в кошельке, шевелила губами, что-то высчитывая и искоса поглядывала на собаку. Потом вздохнула и позвала её:

– Пошли, гулять пора.

Собака послушно поднялась. Ей было неприятно ощущать себя помехой и она сразу же приняла единственно верное решение. Необходимо было освободить от хлопот о себе. И как можно скорее. У выхода она лихо поддела носом намордник, подставила шею, ожидая щелчка карабина. Его опять заело…

– Надо бы купить новый…– прошептала хозяйка.

– Не надо!– махнула хвостом собака и побрела рядом, нарочито задевая хозяйку правым плечом

Толкаясь, собака не была бесцеремонной или непочтительной, она так подбадривала себя, направляла к краю, за которым, как говорят люди, разноцветный прозрачный мост и возможность наблюдать за любимыми. Без помех.

Отыскав место, где “уже можно”, собака присела на корточки, взглянула на хозяйку кротко и…