Лесные ведуньи

Мою грудь внезапно наполнила такая сильная боль, что я поняла – это конец…. Прижав руки к груди, я упала на колени и тут почувствовала под собой что-то мягкое и податливое. Убрав руками тонкий слой ила, я увидела человеческую руку. Я начала копать, стараясь шевелить руками как можно быстрее.

Это был очередной мертвец – молодой мужчина. Он внезапно открыл глаза и крепко схватил меня за руку. Это был он – тот, кто тянул меня на дно. Взгляд его был таким же пустым и безжизненным, как у других утопленников, но на лице его застыла гримаса отчаяния. Я дрожала от страха, пытаясь высвободить руку, которую он крепко держал, и мне показалось, что он делает это специально, чтобы оставить меня на дне озера навсегда.

Но мужчина внезапно распахнул свой плащ, и я зажмурилась от слепящего света – в широкой груди мертвеца сиял камень в форме аккуратной капли. Это был Устин, сын Улиты, чью смерть ведьма так и не смогла принять.

Мертвец неожиданно выпустил мою руку из своей холодной, скользкой на ощупь ладони, прикоснулся к камню, а потом вонзил длинные ногти в мягкую, распухшую от воды, кожу и вырвал Первую слезу из своей груди. Лицо его исказила страшная гримаса, будто он и вправду почувствовал боль, пронзившую его насквозь. Обратив на меня застывший взгляд, Устин протянул мне камень вместе с обрывками своей гнилой плоти. Я протянула руку, и он вложил его в мою ладонь. Первая слеза переливалась в лунном свете, искрилась в моей ладони.

Погибший сын так устал от попыток своей матери оживить его, что добровольно отдал то, что может её остановить. Я кивнула мужчине, зажала камень в кулак, подняла голову кверху и оттолкнулась ногами от мягкого илистого дна.

«Ко дну идут лишь те, чьё сердце стало тяжёлым от груза плохих мыслей, а руки отяжелели от плохих дел», – мудрые слова моей мамы звучали в голове.

В груди всё горело, сил плыть уже не осталось, руки и ноги отказывались шевелиться, но вода каким-то чудом сама выносила меня к поверхности. Вынырнув, я стала жадно хватать ртом воздух. А отдышавшись, закричала от переизбытка эмоций – так громко, как только смогла.

– Аааа! Аааа! – мой победный вопль зазвенел по всей округе, испугал спящих птиц и животных, разбудил лес раньше времени.

Добрый залаял с берега, а потом я услышала громкие всплески: это Демьян бежал по воде ко мне навстречу.

– Анфиса! Анфиса! Живая? – Демьян задыхался от волнения. – Да ты же вся синяя…

Он подплыл ко мне, сжал в крепких объятиях, поцеловал в холодные мокрые губы, а потом помог мне выплыть на берег. Я не чувствовала ни рук, ни ног от холода, кожа моя сморщилась и посинела от воды.

– Если бы не отчаянно бьющееся в груди сердце, я бы счёл тебя за утопленницу, – сказал Демьян, растирая мои руки и ноги и укрывая мои плечи своей меховой накидкой. – Зачем ты полезла в воду? Я же предупредил тебя, что это опасно!

Поначалу я не могла говорить: от всего пережитого у меня будто отнялся язык. Демьян суетился возле меня, согревая теплом своего тела, и мне была приятна его забота.

– У меня получилось, Демьян, – наконец, прошептала я, разжимая кулак и показывая любимому сверкающий камень, который отдал мне Устин, – у меня получилось, само озеро мне помогло.

Теперь пришла очередь Демьяна потерять дар речи. Он с осторожностью взял Первую слезу, покрутил её в руках, а потом снова положил камень на мою ладонь.

– Поверить не могу, что ты это сделала… – сказал он тихо и прислонил свою голову к моей.

Мы сидели так довольно долго, Добрый лежал у моих ног. Всё вокруг было спокойно и тихо. Я предчувствовала, что эта блаженная тишина должна закончиться чем-то громким и оглушительным. И вот, в один миг блаженное ощущение близкого счастья разбилось вдребезги – из-за деревьев на берег вышла Улита. Огромная фигура ведьмы в чёрных одеждах неподвижно замерла на берегу.

Добрый злобно зарычал и хотел было кинуться на старуху, но я резко осадила его, жестом приказав сесть у моих ног. Пёс нехотя опустился на землю, продолжая угрожающе скалиться в сторону ведьмы. Мы с Демьяном замерли на месте. Демьян держал меня за руку, и я чувствовала силу, которая исходила от его руки. Нет, он вовсе не был слабаком. Доброта и слабость – это разные вещи. Стоя рядом с ним, я больше не испытывала страха, несмотря на то что взгляд ведьмы, устремлённый на нас, горел яростным огнём.

– Сговорились, паршивцы! – голос Улиты внезапно стал очень низким, он прогудел над озером.

Ведьма уставилась на сына с таким видом, словно хотела испепелить его взглядом. У Демьяна потемнело лицо, глаза стали иссиня-чёрными, нос удлинился, стал похожим на клюв.

– Сын ворона! Да какой из тебя хозяин леса? – снова пробасила Улита, и губы её искривились в злой усмешке. – Ты, Демьян, как был сопляком, так и остался им. В тот момент, когда у меня уже почти получилось поднять Устина со дна, ты решил поиграться в любовь – пожалел незнакомую, пришлую девку… Родную мать бы лучше пожалел, дурак!