Лесоруб (СИ)

Эй, а мне до течки точно две недели?! Я обычно непосредственно перед течкой склонен к перепадам настроения! Где мой календарь, заново дни высчитывать! Бегом! Накроет на подиуме — альфы в блин раскатают, клочков потом не соберу, в бельишке-то кружевном!

С графиком мы разбирались вместе с Артемом с час, не менее. Я, позабывший про похмелье и слезы, нервно грыз ногти и прихлебывал остывший кофе, Артем ограничился только кофе, без «ногтевой» приправы — берег маникюр. Сбились трижды, дважды поругались чуть ли не до драки, но в конце концов пришли к однозначному выводу — я ничего не напутал и по плану теку через тринадцать суток.

Тогда откуда столь резкие перепады настроения?

— Наверно, ты просто устал, — Артем отложил календарь в сторону. — Перетрахался, не выспался и соскучился по дому. Плюс недавняя сессия, — он пальцем чертил на клеенке стола неведомые геометрические фигуры. — Но подавитель на всякий случай приготовь и держи всегда при себе — мало ли… Подавитель есть?

Я кивнул, мол, норм, я запасливый и предусмотрительный, отстань, а сам задумался, лихорадочно пытаясь вспомнить, есть ли у меня сие важнейшее лекарство незамужнего омеги. Вроде, капсула-две в баночке с прошлой течки оставались.

В аптеку топать лень — ужас, охота чего-нибудь быстро пожрать и завалиться дать «храпанеску». Тем более, вечером — показ, стоит отоспаться, чтобы на подиуме не падать от изнеможения и не зевать.

Куплю завтра, тринадцать суток — море времени, можно реально все аптеки города пешком обойти. Низ живота тянет от нервов — боюсь сцены до полуобморока, а между ягодиц мокро после ночного бурного секаса — вытекают свечки и мазька.

Жрать. Спать. Занавес до вечера, и отъебитесь, кыш из моей комнаты, противные, викинг повелевает. Я сейчас зевками челюсть вывихну. Будильник до шести. Деньги на такси для Алеши. Сгиньте, меня нет...

====== Часть 8 ======

Разбудил меня отнюдь не будильник — доносящеся с улицы довольно громкое пение под мелодичный перебор гитарных струн.

— Шаланды викинги гоняли, — выводил приятный, попадающий в ноты баритон, — под парусами по морям, в туманов улыбались дали, детей имели здесь и там…

Блядь. Какие еще шаланды?! Викинги гоняли драккары, корабли-драконы! Убью за оскорбление героической памяти предков!

Взлетев с кровати, я метнулся к окну и выглянул в общажный двор.

Глеб. Стоит, запрокинув нечесанную голову и пошатываясь, у ног на асфальте — большой букет пунцовых роз. Умора, влюбленный трубадур.

Ладно, не убью, но отругаю — чтобы мне, северному викингу, выли серенады… Мне, ага.

Польщенный, я зарделся и благосклонно помахал альфе рукой. Веник тоже мне, да? Ой, здорово…

— Песню смени, бред какой-то, — посоветовал кто-то из окна слева, выше этажом.

Я грозно рыкнул на хулителя старающегося для меня явно пьяного парня, и, ободряя резко замолчавшего Глеба, послал ему воздушный поцелуй. Милашка, и даже досюда ветер доносит его запах хвои…

Низ живота немедленно отозвался сладким, тягучим спазмом, чпок… И в трусах сзади помокрело.

О Господи. Это что, это зачем! Нет-нет-нет! Моя течка — через тринадцать суток! Подиум, ноут, подавитель — папочка!

Еще раз помахав топчущемуся внизу Глебу, я метнулся к шкафу, искать лекарство. И, основательно порывшись в белье, нашел — абсолютно пустую баночку.

Еб-на-на, попаданец.

И как дальше?

Звонить Захарке, пусть бежит в ближайшую аптеку, купит, или на поклон по соседям-омегам? Те выручат.

Поспешно набранный номер Захарки заслал на автоответчик. Значит — соседи.

Дима, через две двери вправо по коридору, был дома и открыл весьма быстро — я успел отбить только кулаки и пальцы правой ноги, до левой не добрался.

— Инге! — парень кутался в простыню, из глубин его комнаты разило альфячьим кофе. — Я… я занят!

Бля, кофе, кофе, кофе!

Я ухватился за дверной косяк — коленки попытались разъехаться самопроизвольно, и простонал, повторно жадно чпокая жопкой:

— Спасай… Подавитель, немедленно!

Впрочем, Дима уже и без объяснений сообразил, что я потек — течные омеги мощно пахнут.

— Возвращайся к себе, идиот! — мяукнул парень. — Пока сюда все альфы общаги не сбежались! Минута! — И исчез, захлопнув дверь.

Я, постанывая от накатывающего волнами желания, прижал ладонью оттопыривший ширинку член и, держась за стенку, поплелся «домой». Дополз без приключений и осел на пороге, чувствуя — горю огнем.

Трахаться, трахаться, трахаться. Внутри пусто и пульсирует, член грозится прорвать ткань треников. О Господи, трахаться. Дать кому-нибудь, загнать кому-нибудь. Прямо здесь, на полу. А-а-а!!!

Дима ввалился, держа в кулаке несколько капсул, и сходу сунул мне в рот две капсулы, мою обычную, соответствующую весу дозу.

— Глотай! — велел, протягивая бутылочку минералки.

Я, потирая в паху, покорно проглотил подавитель и застонал в полный голос — невыносимо. Миг, и я уже уронил Диму к себе на колени и пытаюсь поцеловать взасос. Дима хлипкий омега, но не из слабых — отпихивался, не давался.