Лестница Пенроуза (СИ)

Все же безумно трудно было совместить в одну мозгу две личности и две жизни. Нет, даже три личности и три жизни, учитывая, что Артур теперь прекрасно помнил еще и Нью-Йорк 30-х, но только в тех фрагментах, которые ему снились в той, московской реальности.

Да и жизнь в роли извлекателя он помнил отрывками.

Словно бы у него было три памяти, и каждую из них постигла избирательная амнезия. Отвратительное ощущение, которое, однако, понемногу рассеивалось. Самое невыносимое, вспомнил Артур чьи-то слова, – это то, что в жизни нет ничего невыносимого. Он начинал с этим изречением соглашаться.

Более того, его внезапно накрыло радостное возбуждение – он вспомнил. У них получилось!

– Имс…– позвал он, не в силах один справиться с этим острым ощущением. – Имс, да проснись же ты!

Имс заворочался и что-то невнятно произнес в подушку.

– Мы смогли, слышишь? Мы в Аргентине!

Имс, наконец, повернулся на спину, взглянул на Артура, потом в потолок и несколько секунд его внимательно изучал.

– Ну да, пупсик. А где конкретно мы в Аргентине, ты знаешь?

– В Мендосе, – озвучил Артур. – И, видать, ты вчера знакомился с местной винной продукцией.

Имс сел и болезненно сморщился, осторожно повертел головой, подтверждая артуровы догадки. Потом вдруг разом спал с лица.

– Мы же не пили ничего вчера вечером? Мы позавтракали у Эльвиры, потом ты рисовал… Кстати, ни хрена это не похоже на то кафе…

– Оно рядом, – горделиво сообщил Артур. – Вон там, его видно из нашего окна. И потом, в этой реальности мы вообще здесь на задании, которое нам, помнишь, всучил Кобб? Так вышло, что наши интересы в разных реальностях совпадают. Но мы в Мендосе, и местное вино… Ты только посмотри на эти бутылки!

Имс огляделся уже вполне острым, трезвым взглядом.

– Да, как ни странно, комнату эту я помню. И кое-что из вчерашних дегустаций… Ага, и ты хочешь сказать, что вот та желтая папка… И ты еще даже не добрался до нее?

– Тебя ждал, пока добудился, – буркнул Артур.

– Открой. Просто открой и посмотри, те ли это бумаги. И если те – то мы не будем нестись куда-то сломя голову, примем душ, выпьем кофе, хорошенько все распланируем и возьмемся за дело.

– Дело Кобба? – прищурился Артур.

– Наше дело, дурачок. Я помню о Коббе, но ради него я прыгать, как клоун не веревочке, не собираюсь. Я хочу найти нашего доброго друга Нэша. И как это отлично, что сейчас только утро. Нам предстоит долгий день.

***

– Что ты помнишь о лаборатории в Нью-Йорке? – спросил Имс, когда они уже рассекали по улицам Мендосы, как опытные туристы, в льняных брюках и легких неприметных рубашках, в кепках и темных очках. Имс даже повесил на шею фотоаппарат Nikon, на вид одну из последних моделей, – Артур не успел отследить, откуда тот взялся.

Не успел он понять и то, как Имс резво взял определенное направление и двигался по нему с видом хищника, точно знающего, где добыча.

А ведь сон вроде мой, еще подумал Артур.

Или это и не сон вовсе?

Слишком яркой, выпуклой была реальность вокруг, не что та, нью-йоркская, цвета сепии. С другой стороны, чересчур уж яркая, до неправдоподобия. Артур запутался, а потом решил вовсе не гадать.

– Я больше помню о квартире, где я жил, – ответил он. – Где мы жили последнее время перед тем, как я уехал. Лабораторию плохо помню... Помню только, что там всегда был бардак. Ну и наверное, не обошлось без того первого пэсива, который походил на большой чемодан.

– Ладно, хоть это у нас есть. И мы помним фото – групповые с Теслой, их тоже можно будет использовать в декорациях.

– Нам главное создать подобие обстановки, – сказал Артур. – Вспомни, во сне даже самые странные вещи кажутся естественными... Ты никогда не задумываешься, откуда что появляется... вещи, пейзажи, существа...

– Да, ты прав, Арти. Хотя вот это все, – Имс мотнул головой, – что-то не кажется мне смутным.

Они завернули за угол, и их взглядам открылось трамвайное кольцо. Трамваи выглядели как из 50-х, то и дело раздавалось мелодичное треньканье. Tranv'ia Urbano de Compras – скорее развлечение для туристов, чем насущная необходимость, вспомнил Артур. Хотя где-то в городе была еще одна трамвайная линия, кажется, называлась Metrotranv'ia de Mendoza.

Он встряхнул головой и прибавил шагу – Имс двигался быстро, хотя с виду и лениво.

– Он очень старый, – вдруг сказал Артур. – Ему, наверное, сто с лишним лет.

– Мне плевать, – отозвался Имс.

Некоторое время они шли молча.

– А ты знаешь, что Перон устроил здесь просто фашистский эдем? Сюда стройными рядами съезжались нацисты и их встречали с распростертыми объятьями. В аргентинских посольствах нейтральных стран наготове лежали уже заполненные аргентинские паспорта, в которые нужно было просто вклеить фотографию. И никто здесь не спрашивал, почему коренные аргентинцы ни слова не знают по-испански. Всего в Аргентине тридцать три миллиона населения. В этой стране раствориться ничего не стоит... Здесь есть даже город такой… его называют «аргентинский Тироль». Традиционные гномы на витринах, пивные с дубовыми панелями и стульями с высокой спинкой… Правда, чужаков туда не пускают.