Лестница в небо

«– Героем? Смешно. Герой. Это тот, кем ты себя возомнил? А меня антигероем, значит. Ха, нет. Понимаешь ли ты, Рэй, что антигерои и герои давно сгинули? Нет их в Зоне. Неоткуда им тут взяться. А сталкеры, такие как мы, как ты и я, строят иллюзии насчет этого, деля мир на черное и белое и не понимая, что грань давно размыта, что ее и быть не может. Стреляй, сволочь. Ради этих тварей ударовских. Ради своих тварей. Я хоть сдохну за нечто большее, чем вы. Твой Рахман же, да и Турко этот… они ведь используют тебя, всех вас. Знал бы ты, что на самом деле происходит, так давно бы… А, неважно. Стреляй, ну! Они найдут себе нового героя, если тебя не станет. Найдут нового антигероя. Вместо тебя. Вместо меня. Наше время давно прошло. И им придется».

– А ведь он прав. Кот. Он, сука, прав. На хрен их. Я жить хочу. Хоть немного пожить. Нормальной человеческой жизнью. Без этого вот всего. Почему нельзя попробовать все вернуть? Хотя бы ненадолго, – говорил он сам с собой, все прокручивая в воспоминаниях картинки битвы за Припять.

«– Давай поговорим. – Это когда собирались уезжать. – Что случилось в том дворе?

– Я же сказал: я тварей видел, монстров из фантастических книжек. Это были твари, Андрей, я клянусь, самые настоящие некроморфы из Мертвого космоса. Я же сейчас свои же слова повторяю! Ты меня не слушал?! Я не знаю! Твари, и все тут! И девочка там была! Маленькая совсем! Они на нее кинулись, а я и открыл огонь! А оказалось, что убил наших пацанов! Наших пацанов, Андрей!

– Да тише ты!

– Убил их. Я. Своими руками. Что Зона хотела сказать? Что мы и есть твари?»

– Твари. Мы все твари…

Рахман объявился спустя две минуты. Бледный. Ладонь, обхватившая горлышко фляги, подрагивала, в зубах дымила папироска. Присев рядом, Рахман с ходу спросил:

– Кто-нибудь еще знает? О том?

– Нет. Огонек и Глеб будут молчать. Нечего им панику разводить, и они сами это прекрасно понимают. Не переживай.

– Я… я просто… я сам не понимаю… Я видел их, Андрюх, видел монстров. И еще прошлое… Там была Припять до аварии… все эти люди… живые, настоящие. А потом на них кинулись те уроды, и я… я начал стрелять, а оказалось, что своих… что своих же, брат…

– Ты уже говорил. Как мантру повторяешь, братан. Аномалия, может быть. Я верю. Ты не виноват. Пойми, не виноват.

– Еще как виноват. Еще как. На мне кровь. От которой я никогда не отмоюсь.

– Ты тише говори.

– Да. Да, хорошо, прости.

– Забухай, скурись, забудь. Рано или поздно, но отпустит. Тут у нас у всех руки по локоть в крови.

– Наверное, ты прав. Нужно только перетерпеть.

– Только перетерпеть, – кивнул Рэй. – Мы ведь всю жизнь просто терпим. От одного плохого поступка да сразу к другому.

«– Он загнал тебя в ловушку, Оля, и ты умрешь, если не вырвешься оттуда. Может быть, не сразу. Может быть, ты еще долго продержишься, еще вытерпишь, но однажды… однажды все. Тот огонек в тебе, что так привлек меня, угаснет навечно. А я этого не хочу. Я не могу допустить этого.

– Андрей, меня всегда забавляла твоя страсть к воплощению знаменитых сцен из фильмов в реальной жизни».

– Так о чем ты хотел поговорить? – нарушил затянувшееся молчание Рахман.