Летающий класс

И в Мюнхене, конечно, тоже произошли всякие изменения. Когда мать заметила, что Лотта стала не такая хозяйственная и не столь уж прилежна в школе, но зато подвижнее и веселее, чем раньше, она призадумалась и сказала себе:

«Лизелотта, ты сделала из послушного маленького существа домашнюю хозяйку, а не ребенка! Стоило ей побыть несколько недель со сверстницами в горах, у озера, и она стала тем, кем и должна бы быть: веселой, свободной от твоих забот маленькой девочкой! Фу, какой ты была эгоисткой! Радуйся, что Лотта весела и счастлива! Она может, моя посуду, спокойно разбить тарелку! Она может даже принести от учительницы такое письмо: «Внимательность, аккуратность и прилежание Лотты за последнее время внушают опасение. Вчера ее соученица Анни Хаберзетцер опять получила от нее четыре крепкие пощечины». Мать, как бы много не было у нее забот, прежде всего обязана так заботиться о своем ребенке, чтобы раньше времени не лишать его радостей детства!»

Так или почти так вполне серьезно сказала фрау Кёрнер самой себе, а в один прекрасный день и фрейлейн Линнекогель, классной воспитательнице Лотты.

- Мой ребенок, - сказала она, - должен оставаться ребенком, а не становиться раньше времени взрослым! Пусть лучше она будет веселой, живой замарашкой, чем ценой многих лишений сохранит звание вашей первой ученицы.

- Но раньше же Лотта могла совмещать в себе и то и другое, - объясняет слегка шокированная фрейлейн Линнекогель. 

- Почему это у нее теперь не получается, я не знаю. Работающие женщины вообще слишком плохо знают своих детей. Это, должно быть, как-то связано с каникулами. Но я знаю и вижу одно: что она больше на это неспособна! И это совершенно точно.

Фрейлейн Линнекогель энергично поправляет очки.

- Передо мной, как воспитательницей и учительницей вашей дочери, к сожалению, стоят другие цели. Я должна и буду пытаться восстановить внутреннюю гармонию ребенка!

- Вы действительно считаете, что некоторая невнимательность на уроках арифметики и несколько клякс в тетради по письму ...

- Прекрасный пример, фрау Кёрнер! Тетрадь по письму! Именно почерк Лотты и показывает, насколько нарушен у ребенка, если можно так сказать, душевный баланс. Но оставим почерк. Вы считаете нормальным, что Лотта последнее время избивает соучениц?

- Соучениц? - повторяет фрау Кёрнер. - Насколько мне известно, она побила только Анни Хаберзетцер.

- Только?

- Эта Анни Хаберзетцер действительно заслуживает оплеухи! От кого-нибудь должна же она была получить ee!

- Но, фрау Кёрнер!

- Большая прожорливая дурища имеет привычку исподтишка издеваться над самой маленькой в классе, и ее-то учительница берет под защиту!

- Позвольте? В самом деле? Об этом я ничего не знала!

- Тогда спросите хотя бы у бедняжки Ильзы Мерк! Наверное, она вам кое-что скажет!

- И почему Лотта мне ничего не сказала, когда я ее наказывала?

- Это, наверное, от того, что вы назвали нарушением баланса! - отвечает, часто дыша, фрау Кёрнер.

И она помчалась в редакцию. Чтобы успеть вовремя, ей пришлось взять такси. Две марки тридцать пфеннигов! О какие деньги!

В субботу после обеда мама вдруг достала рюкзак и сказала:

- Надень крепкие ботинки! Мы поедем в Гармиш и только завтра к вечеру вернемся назад!

Луиза немного встревоженно спросила:

- Мама, а это не будет слишком дорого?

Фрау Кёрнер слегка улыбнулась. Потом рассмеялась.

- Если не хватит денег, я тебя продам по дороге!

Девочка заплясала по квартире.

- Великолепно! А когда ты получишь деньги, я убегу от них! А если ты продашь меня три-четыре раза, у нас будет столько денег, что ты сможешь целый месяц не работать!

- Ты так дорого стоишь?

- Три тысячи марок и одиннадцать пфеннигов! И губную гармошку возьмем!

Конец недели - как малина со сбитыми сливками! Из Гармиша они едут через Грайнау на Баадерзее. Потом на Айбзее. Под губную гармошку и с веселыми песнями. Потом они очертя голову карабкаются по заросшим лесом горным склонам. Собирают лесную землянику. И прекрасные чудные цветы: похожие на лилии царские кудри, душистые белые ландыши. И мох с маленькими остроконечными шлемами на макушках. И крошечные альпийские фиалки, которые так сладко пахнут, что даже невозможно себе представить!

Вечером добираются они до деревушки под названием Грис. Там они снимают комнату с одной кроватью. И когда они как следует поужинали в номере из запасов своего рюкзака, они улеглись спать в одну постель! А снаружи на лугу кузнечики затеяли настоящий ночной концерт...

В воскресенье утром они отправляются дальше. На Эрвальд. В Лермос. Вершины гор сверкают серебром. Нарядные крестьяне идут из кирхи. Коровы, словно сплетницы, стоят посреди деревенской улицы.

Потом переходят через Терл. Какое это было карабканье, черт возьми! Неподалеку от табуна лошадей, среди миллионов луговых цветов, они едят вареные яйца и хлеб с сыром. А после еды - отдых на траве.

Потом спускаются они среди зарослей малины и порхающих бабочек к озеру Айбзее. Колокольчики коров возвещают, что день клонится к вечеру. Они видят горные тропинки, извивающиеся до самых небес. Озеро, совсем крохотное, лежит глубоко в долине.