Летающий класс

Поднимается занавес, и надо принять участие в судьбе Гензеля и Гретель. Лотта затаила дыхание. Там внизу родители посылают двух своих детей в лес, чтобы отделаться от них. И это любимые их дети! Как же родители могут быть такими злыми? Или они совсем не злые?

И только то, что они делают, - зло? Они при этом так печальны. Почему же они тогда так поступают?

Волнение Лоттхен, двойняшки, но оставшейся в одиночестве и ставшей Луизой, возрастает. Она все меньше и меньше обращает внимание на то, что происходит там, внизу на сцене, с двумя детьми и их родителями, и все больше и больше думает о самой себе, о своей сестре и о собственных родителях. Имели ли они право сделать то, что они сделали? Совершенно ясно, что мама не злая женщина и отец - тоже определенно не злой. Но то, что они делали,- это было злo! Дровосек и его жена были так бедны, что не могли купить для своих детей даже хлеба. А отец? Разве он беден?

Позже, когда Гензель и Гретель подходят к хрустящему пряничному домику, принимаются грызть его и пугаются голоса ведьмы, фрейлейн Ирена Герлях, так зовут элегантную даму, наклоняется к девочке, пододвигает к ней коробку конфет и шепчет:

- Не хочешь ли и ты немножко погрызть?

Лоттхен вздрагивает, взглядывает на нее и, видя перед собой лицо женщины, невольно шарахается от нее.

К несчастью, она задевает коробку, и вниз, в партер, точно по магическому слову, сыплется шоколадный дождь! Взоры обращаются наверх. Сквозь музыку слышится чуть приглушенный смех. Фрейлейн Герлях улыбается чуть смущенно, чуть сердито.

Девочка цепенеет от страха. В одно мгновение она вырвана из опасного волшебства искусства. В одно мгновение она оказалась в опасной ситуации действительности.

Простите меня, пожалуйста, - шепчет Лоттхен.

Дама кисло улыбается.

- Ничего, Луиззи,- говорит она.

Может быть, она тоже ведьма? Только красивее, чем на сцене?

Луиза в первый раз укладывается в Мюнхене в постель.

Мама сидит на краю кровати и говорит:

- Ну, моя Лоттхен, спи спокойно! Приятных сновидений!

- Если я не слишком для этого устала, - бормочет девочка. - Ты тоже скоро ляжешь?

У противоположной стены стоит кровать побольше.

На откинутом одеяле лежит ночная рубашка мамы.

- Скоро, - говорит мама. - Как только ты заснешь.

Девочка обнимает ее за шею и целует. Потом еще раз. Третий.

- Спокойной ночи!

Молодая женщина прижимает к себе маленькое существо.

- Я так рада, что ты вернулась домой, - шепчет она. - Ведь ты у меня одна!

Сонная девочка откидывает назад голову. Лизелотта Пальфи, урожденная Кёрнер, поправляет одеяло, некоторое время прислушивается к дыханию дочери. Потом она осторожно встает. На цыпочках она выходит в соседнюю комнату.

Под настольной лампой лежит папка с бумагами. Еще так много работы.

Лотта в первый раз уложена ворчливой Рези в постель.

Вскоре она потихоньку встала и написала письмо, которое завтра рано утром отнесет на почту. Потом она снова тихо пробралась в Луизину кровать и, прежде чем выключить свет, еще раз спокойно рассматривает детскую.

Это просторное, красивое помещение со сказочным фризом на стенах, со шкафом для игрушек, с полкой для книг, с партой для школьных занятий, с большим игрушечным магазином, изящным старомодным туалетом, коляской для кукол, кукольной кроватью; все на месте, за исключением главного.

И разве она сама иногда не мечтала о такой великолепной комнате, про себя, чтобы не догадалась мама?

И вот она у нее есть, но все острее и острее становится тоска и гнетущая боль в душе. Она тоскует по маленькой скромной спальне, где сейчас спит ее сестра, вспоминает о мамином поцелуе перед сном, о свете, который проникал из комнаты, где мама еще продолжала работать, вспоминает, как потом тихонечко открывалась дверь, и она слышала, как мама останавливалась у детской кроватки, на цыпочках пробиралась к своей постели, влезала в ночную сорочку и укутывалась в свое одеяло.

Если бы здесь, хотя бы в соседней комнате, стояла папина кровать! Может быть, он храпит. Это было бы прекрасно. Она бы знала, что он тут, совсем близко! Но он не спит здесь, он спит совсем в другом доме, на Кернтнерринг. А может быть, он еще и не спит, а сидит с элегантной шоколадной фрейлейн в огромном сверкающем зале, пьет вино, смеется, танцует с ней, нежно кивает ей, как тогда в опере, ей, а не маленькой девочке, которая радостно махала ему украдкой из ложи.

Лотта засыпает. Она видит сон. Сказка о бедных родителях, которые послали в лес Гензеля и Гретель, потому что у них не было даже хлеба, перемежается с ее собственными страхами, с ее несчастьем.

Лотта и Луиза в этом сне сидят в одной кроватке и испуганно смотрят на дверь, через которую входят множество пекарей в белоснежных колпаках и тащат булки, булки, булки. Они складывают булки у стен. И все больше пекарей входит и выходит. Горы булок растут. Комната становится совсем тесной.

Затем - отец. Он стоит во фраке и управляет парадом пекарей, жесты его энергичны. Входит мама, прорывается к нему и печально спрашивает:

- Муж мой, что же теперь будет?