Летатель - 79 (Historiy Morbi)

- Ладно, Вася, прости. Я не хотел тебя обидеть. Ты хороший человек, но не место тебе здесь. Знаешь, как Пушкин говорил: - "Во всех юдолях человек - палач, надсмотрщик или узник". Не хватает души на "узника", иди хоть в присмотрщики, все честнее. Лучше из норы присматривать, но не участвовать на стороне палача... Я сам в присмотрщиках состоял, приглядывался, козявочкой ползал, а сейчас - свободен! И эти шестерки в коридоре - смех. Забавляюсь я с ними. У них нет тюрьмы для меня, я же летатель! Я тебе сразу сказал, а ты не веришь, думаешь: шизую! Смотри!

Александр раскинул руки в стороны и, медленно покачиваясь, как резиновый шарик с теплым газом, всплыл из-за стола...

- Нет! Нет!

Криком вырвало дух у доктора, шершавым ломким хрустом забило глаза или то рукав крахмального халата? Отлетел из-под доктора стул, и сам он, чуть не падая, успел зацепиться обеими руками за столешницу и замереть в комичной полуприсядке, не поднимая на пациента взгляда.

Опомнился, - дверь тряслась от ударов кулаком из коридора:

"Что у вас там случилось?! Доктор! Помощь нужна?!" Прыжком в рост, колпак в руки, в два шага к двери и, напялив помятый колпак и выдохнув - до почек, - "собачку" замка вниз, на запор, громко и четко, почти спокойно Василий Иванович произнес:

- Все нормально, товарищи! Все нормально! Я веду прием...

- ... спирта!..- шепнул за спиной доктора Сашка.

- Пациента! - погрозил ему доктор кулаком.

- Осматриваю больного!.. Сложный случай, но опасности нет. Вы бы лучше разыскали своего капитана. Куда он пропал с бумагами?..

Из-за двери неясно пробурчали, мол, не положено, они должны охранять... Отошли...

Доктор спиной привалился к двери.

Александр, как ни в чем не бывало, сидел за столом, улыбался сытым котом, - красные пятна на лице Василия Ивановича обозначились резче, обведенные белым ободком, пальцы непроизвольно сжимались в кулаки, словно качая кисти рук, пот проступил на висках - все признаки нервного перевозбуждения.

- Я же просил вас... Просил тебя: не надо, не летай, пожалуйста...

Безобразная дрожь под коленями ослабила ноги, тело доктора поползло вниз по косяку, подмышку неожиданно уперлась дверная ручка, а тут и руки Александра подоспели, - обхватил его за грудь, довел полу волоком, - ноги не слушались, - до стула.

- Может, тебе на диване полежать?

Участливое лицо впритык, без улыбочки ехидной.

- Не надо... не надо... Только не летай, будь человеком, ладно?

Обмякший доктор взял было себя за пульс, но не нашел, не прощупал его неслушными пальцами.

- Что это? Левитация, да? Саша, скажи: левитация? Или мне чудилось?..

Александр со спины подвздернул его за подмышки, крепче усаживая на стуле, сел напротив, за стол.

- Бог его знает, Василий... Я в теории не силен. Но э т о у меня есть. По-моему, это все же не левитация... Я специально в Салтыковку ходил, часа четыре в читальном зале рылся. Левитация нечто иное: при ней боговдохновенный - это слово и вычитал - схизматик, священник способен лишь отрываться от земли на два-три вершка и парить на месте; над местом, точнее. А я летаю. Свободный полет. Без боговдохновения, но и не от дьявола, это; я тебе гарантирую... Я закурю еще?..

- Кури, о чем речь...

- У тебя тут в пачке две сигаретки осталось.

- Кури. Есть еще, в портфеле.

- Налить? Как раз по мензурке выйдет?..

Спросил Саша и после кивка доктора взялся за бутылку.

- Всякое было, когда люди видели мой полет, но я не ожидал, что тебя скрутит. Ты же молодой мужик. Психиатр, а нервишки ни к черту...

- ...ни к черту....

Повторил Василий, поднося к губам мензурку; ахнул в один глоток, задержал дыхание, чтоб не ожечься спиртом.

-... Я же по детской психиатрии специализировался. Готовил себя. А тут... Иногда в висках стучит: - "Уйди", "Уйди", "Уйди".

- И ушел бы! Кто связывает? Не место тебе тут, я тебе говорю. В тебе совесть есть. Хоть и скомканная.

- "Уйди!" - с такой неизбывной тоской воскликнул Василий, мотая головой, как врожденный дебил, что Александр не выдержал, протянулся над двумя столами и легонько ткнул Васю кончиками пальцев в крутой лоб, - мол, что ты, брат, опомнись!

3.

- Саня, может, я выйду на три минуты... тут у меня Лиза, ну, медсестра у одного... так она еще спирту даст. Добавим?

- Нет. Достаточно... Кагебэшный капитан подъедет скоро. Ты в норме должен быть.

- Э-э-э! Саня-Саня!.. Не понимаешь ты меня. Я, может, впервые за последние шесть лет разнюнился... Как мать умерла шесть лет назад, так с той поры... высох. Сухой-сухой...

- Пьяные слезы - желудевый кофе. Иди к раковине, вон у тебя в углу, ополоснись холодной водой, все легче будет...

Василий Иванович долго сморкался, фыркал, плескал на лицо воду, потом, изловчившись, держал под струёй лицо то справа, то слева, - струйки затекали за воротник и холодили спину аж до копчика, - потом так же долго, промакивая лицо полотенцем, смотрел в зеркало, в свои глаза. Зла на Саньку не было.

4.