Летчик Михеев

Санитар рассказывал;

— Стою я на крыльце, свертываю "козью ножку". Вдруг как засвистит вверху! Поднял я голову — мне снегом глаза так и залепило. Смотрю кабеля электрические — их всех шестнадцать — порваны. И прямо в кучу снега машина воткнулась. А снег мы этот ночью сгребли — на вчерашнем субботнике с крыши его сбросили, высокая груда. Вот, думаю, парень ловко угадал. Как раз куда нужно… Смотрю и глазам не верю: поднялся из обломков человек, погрозил кому-то вверх кулаком, выругался… А потом упал!

Провода и куча снега спасли летчика, упавшего с огромной высоты на землю. Через неделю, сидя на койке в палате Боткинской больницы, он рассказал Михееву о своем падении:

— Лечу камнем, верчусь. Думаю, сейчас-капут. Но решил не сдаваться без боя. Начал работать рычагами управления, но понял, что тросы порваны. Взглянул направо, смотрю — нет крыла. На всякий случай выключил мотор, чтобы не сгореть при ударе; увидел на альтиметре цифры: пятьсот… четыреста… и в этот миг последовал удар…

Через два месяца Михеев узнал, что уехавший в отпуск "счастливец" заразился по дороге сыпным тифом и умер в железнодорожной больнице.

В тяжелых условиях жили летчики того времени. Окруженная кольцом фронтов страна голодала. Пайки были ничтожны, а работать приводилось по четырнадцать-шестьнадцать часов в сутки: время военное! Особенно трудно приходилось семейным. Они вставали на рассвете, кололи дрова, таскали воду, бегали к вокзалам, чтобы достать пуд картошки или выменять ковригу хлеба для ребят. А потом летали, тренировались сами, учили молодых летчиков. И так каждый день.

Зачастую с московского аэродрома поднимался самолет и уходил в необычайный рейс: летчик летел в деревню за продуктами. Езда по железной дороге требовала много времени, поэтому обходились "своими средствами". Однажды и Михееву пришлось принять участие в таком полете.

?

Иван Климентьевич Поляков давно уже собирался слетать за продуктами. Друг и товарищ Михеева — Игорь Попов, с которым они жили вдвоем в небольшой комнате около аэродрома, предложил полететь в деревню к его. родителям. Его предложение было принято.

При взлете сильный порывистый ветер так подбросил самолет, что Михеев едва усидел на месте, а у Полякова ветер вырвал из рук карту. Полетели без карты.

В пятидесяти километрах от Москвы мотор закапризничал. Нужно было садиться. Выбрали в. лесу подходящую полянку, но ветер не давал подойти к земле, отбрасывая легкий самолет в сторону леса. При третьей попытке сесть шквал чуть не перевернул самолет на высоте двухсот метров от земли, Полякову едва удалось уже перед самой землей вывести машину из смертельного скольжения. Мотор наконец взял. Словно поняв опасность, управляемый опытной рукой Полякова "верблюд" послушно: взмыл к облакам, закрывавшим горизонт. Обрадованные летчики решили продолжать полет. Скоро в "окно" между облаками показалась деревня.

Ветер все усиливался и переходил в бурю. Но, тем не менее, садиться было нужно, и самолет осторожно планировал па небольшую лесную полянку. Поляна росла, мчалась навстречу. Оба чувствовали себя уже на земле, как вдруг раздались треск и звуки, похожие на выстрелы. Это рвались тросы. Потом все смолкло.

Вылезая из-под перевернувшегося самолета, летчики увидели подбегающих деревенских ребятишек.

— Попали!.. — печально суммировал Иван Климентьевич.

— Да, брат, такие самолеты и в мастерских не чинят, — ответил в тон ему Михеев.

Обсудив положение, все же решили самолет чинить: слишком позорно возвращаться в Москву в поезде.

Ночью Михеев отправился на ближайшую железнодорожную станцию и послал своему другу Попову телеграмму c просьбой срочно привезти пару колес.

Михеев вернулся только к утру. Поляков уже был за работой. Он достал досок, гвоздей, кровельного железа, раздобыл пилу. К вечеру следующего дня, когда прибыл Попов, друзья уже успели замелить сломанные части крыльев новыми и перебрали мотор. Но все же отремонтированный столь кустарным способом, видавший виды "верблюд" вызвал возмущение Игоря:

— Это что же, в насмешку, что ли, вы заставили меня тащиться за пятнадцать верст от станции? К чему вам колеса? Неужели вы полетите на этой машине?

Однако с помощью Игоря ремонт был закончен, и на третий день "приёмная комиссия", состоявшая из трех приятелей, испытала самолет в воздухе.

— Ничего, до Москвы долетим, — заключил Иван Климентьевич.

Провожаемые Игорем, оба летчика взяли курс на Москву.

Михеев рассказывал потом, что никогда еще испытывал такого беспокойства. Какие-то тяжелые удары все время потрясали ветхую машину, но он никак не мог определить происхождение этих ударов.

При спуске на аэродром они имели несчастье подрулить прямо к начальнику школы товарищу Левину. Удивленно взглянув на самолет, начальник быстро подошел к ним. Иронически осмотрев заплатанный самолет, он сделал вид, что не замечает коровьей ноги, высовывавшейся из-под сиденья Ивана Климентьевича и рассыпанного на сидении Михеева пшена. Он закусил губу, чтобы не рассмеяться, и сказал:

— Сфотографировать как образец полевого ремонта и… сдать на кладбище.