Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи

Александр Сергеевич Иванченков относился к космонавтам второго набора, или второго поколения, как он говорил. Он пришел в отряд космонавтов в 1971 г., проработав уже семь лет в ОКБ Королева после окончания в 1964 г. МАИ. Анохин - высший авторитет у космонавтов - непосредственно отбором в отряд не занимался. Эта работа была поручена тогда другому известному летчику-испытателю из НИИ ВВС, Герою Советского Союза, участнику войны Леониду Михайловичу Кувшинову. Он проработал в НИИ ВВС с 1939 по 1962 гг., освоив и испытав около сотни типов самолетов. Между прочим, он одним из первых, в процессе государственных испытаний выполнил взлет с катапульты на истребителе МиГ-19. Возможно, именно эта необычная работа в свое время сблизила особенно Кувшинова и Анохина, поскольку начинали ее летчики-испытатели ЛИИ Г. М. Шиянов и С. Н. Анохин. Именно они провели первые испытания истребителя-перехватчика СМ-30 (модификации МиГ-19), взлетавшего с подвижной платформы с использованием стартового порохового ускорителя. "Тоже был прекрасный человек, - говорил о Кувшинове Иванченков, - и он входил в летно-испытательный отдел, которым руководил Сергей Николаевич".

Привлечение таких людей, как Анохин, к работе в космонавтике было, конечно, глубоко продумано Королевым. Он видел необходимость внедрения в экипажи космонавтов молодых (да и не обязательно молодых), но толковых, хорошо образованных инженеров. Инженеров, способных поспевать за бурным развитием космической техники, постоянным усложнением ее составных элементов, способных не только проследить за работой автоматических систем корабля, но и выполнить при необходимости "ручные" режимы пилотирования.

Ясно, что для воспитания такого типа космонавтов требовался человек особого склада. Он должен был иметь опыт работы в экстремальных условиях, опыт оператора еще более сложной, чем космическая, - авиационной техники, а главное, он должен был быть наделен такими человеческими качествами, которые делали бы его абсолютным авторитетом среди космонавтов - будущих (и настоящих) героев страны и мира.

"Я в своей жизни такого человека не встречал, - признавался Иванченков. - Я не говорю о летном мастерстве, о профессионализме Сергея Николаевича - это очевидно. Я говорю о его душевных, человеческих качествах. Это - святой человек. Он был для нас эталоном. Поговорить с ним - словно испить чистой воды...".

Когда Иванченков пришел в отряд, ему было уже ясно, что сам Анохин на корабле "Союз" не полетит. Пока был жив Королев, Сергей Николаевич не только активно готовился к такому полету, но по многим признакам был готов к нему получше иных молодых коллег и подчиненных. И не только в операторском искусстве, что естественно. Но и в знании "матчасти" и даже в физической подготовленности к космическому полету. "Он впитывал новые знания и новый опыт, как губка, - вспоминал Иванченков. - Он был естественным лидером среди тех, кто практически готовился к полету...".

К сказанному космонавтом следует добавить вот что. Сергей Павлович помнил и ценил людей, с которыми ему довелось встретиться

в его плотной на события жизни, в которой он знал и унижения, и возвышение. Королев по достоинству ценил в Анохине

исключительную порядочность. У сверхзанятого Сергея Павловича не было особых друзей. Не был таким другом и Анохин, хотя именно друзья авиационной юности, такие, как Сергей Люшин или Сергей Анохин, занимали свое место в его сердце.

Иванченков был убежден, что если бы Королев был жив, он сдержал бы свое слово, и Анохин несомненно полетел бы на "Союзе". Иванченков не брался сказать, кто или что этому помешало после смерти С. П. Королева. С одним он согласился: "Нельзя не

прислушаться к тому, что говорит о Каманине Раценская. Вообще роль Н. П. Каманина, известная по прежним публикациям, нуждается в переосмыслении. Я недавно прочел только что опубликованные

дневники генерала Каманина. Пахнуло такой... солдатчиной... Человек буквально сам себя носит...".

Кстати, столь же негативно отзывалась о Каманине Нина Ивановна Королева, и не только она. В иных местах своих воспоминаний он позволял себе ставить себя и выше Королева... И это сказано очень мягко.