Летят перелетные птицы

Да уж, было там на что посмотреть. Очень любопытное лицо… Красивое, но устроенное как-то по-особенному, вперемешку с ухоженностью и симпатичной мужицкой грубоватостью. Наверное, именно про такие лица и говорят – брутальные? Только тут брутальность особенная какая-то, нежная, почти аленделоновская. И прическа тоже немного аленделоновская, будто порывом ветра взлохмаченная. Но в то же время – видно, что продуманная, стильная то есть. Хотя… Лида же говорила, что он как раз родом из этой стильной мужицкой номенклатуры – то ли модельер, то ли дизайнер… По крайней мере, фамилия очень известная, на слуху, – Синельников.

– Да, здравствуйте! – проговорила «известная личность» с трепетной хрипотцой, затаптывая недокуренную сигарету в траву, – Проходите, пожалуйста, мы вас ждем! Извините, но это мать Вари… То есть… Варвары Анисимовой, моей жены… А впрочем, не важно… В общем, это она на срочном вызове настояла. Хотела, чтобы я с вами поговорил до отъезда…

О-о-о… А сколько у тебя испуга в голосе, милый! Свалить, значит, решил, да теща не отпустила? Неужели Лидочка в своих предположениях права оказалась?

– Здравствуйте. Для начала проведите меня к больной.

– Простите… А как вас зовут? Вы ведь участковый врач, да?

– Да. Я участковый врач, Власова Анна Ивановна.

Сказала – и вдруг устыдилась своего простецкого имени. Надо же, никогда не знала, как это звучит – совсем по-деревенски. Он глянул на нее коротко, с пониманием… Почуял, что ли, как она ни с того ни с сего устыдилась?

– Очень приятно, Анна Ивановна. А я – Синельников Александр.

– Да, мне тоже…приятно. Тем более, что я о вас уже наслышана. Вы – личность известная, насколько я понимаю.

– Ну, не будем об этом…

– Да, не будем. Что ж, идемте…

Он быстро закивал головой, улыбнулся, как ей показалось, нарочито страдальчески. Хотя, может, и не нарочито вовсе – чего она это она вдруг? Вон, глаза какие, будто печальной пылью подернутые. И по дорожке к крыльцу виновато потрусил, дверь торопливо открыл, отступил на шаг в сторону, давая ей дорогу. Чуть только каблуками не щелкнул. Привычная вежливость, только и всего. И без всякой нарочитости.

– Татьяна Михайловна! Вы где? – крикнул озабоченно в тишину дома.

– Тс-с-с… Тихо, чего разорался-то… – появилась в дверях полная простоволосая женщина, прошептала, приложив палец к губам: – Варенька только-только уснула…

– Но как же… Вот, врач по вызову пришла, Анна Ивановна… – растерянно прошептал Александр Синельников, галантно направив ладонь в ее сторону.

– Здравствуйте, Анечка… Вы, чай, Екатерине-то Приходько дочкой будете? Знаю, знаю…Ой, чего это я вас Анечкой-то… Совсем уж от горя свихнулась. Анна Ивановна, конечно…

Всхлипнув, женщина согнулась полным станом в полупоклоне да так и осталась стоять в этой неудобной позе, приговаривая с певучим стоном:

– Вот, горе какое у нас… Вареньку мою привезли… Вернее, то, что осталось от нее, от доченьки моей… Ой, горюшко мне…

Резко распрямившись, глянула ей в лицо. Полные щеки ее затряслись, глаза вмиг набухли слезами, и руки вдруг невольно вскинулись так, будто она собралась броситься ей на шею. С шумом набрав в себя воздуху и помотав головой, женщина зажала рот пухлой ладонью, сглотнула с трудом, загоняя слезы обратно.

– Татьяна Михайловна, прошу вас… – тихо встал рядом с ней Александр, провел холеной рукой по плечу, – успокойтесь, пожалуйста. Мы же с вами обо всем договорились, что вы, право. Вареньке у вас лучше будет, мы же вместе так решили… Я буду приезжать каждый выходной… Возьмите себя в руки, Татьяна Михайловна.

– Да в какие руки, господь с тобой, милый… Я ж ее одна растила, без мужа, кровиночку мою, красавицу писаную… Если б знала, что с нею потом эти нелюди сотворят…

– Потом, Татьяна Михайловна, потом со слезами, пожалуйста. Тем более, сейчас придется Варю будить, ее врачу показать надо. Хотя… – быстро обернулся он к ней, обдав досадой сожаления, – очень уж будить жалко, честное слово… Она в последнее время вообще не спит. По крайней мере, последние сутки ни на минуту не заснула. Жалко будить, правда…

– Дайте мне пройти, Татьяна Михайловна, – сделала она решительный шаг вперед, и женщина послушно посторонилась, давая ей дорогу.

Варя лежала в комнате, в углу, на высокой старинной кровати с железными спинками. Похоже, комната в доме была всего одна, выходила двумя окнами на грустный палисадник. Низкий беленый потолок, убогая полированная стенка, диван с двумя креслами, телевизор на тумбочке. И – кровать. Откуда, с каких времен этот железный монстр здесь обосновался? Наверняка и сетка у нее старинная, панцирная, насквозь продавленная. Лучше бы уж на диван ее положили. Надо будет им сказать…