Летняя книга

«Мадонна миа, – радостно воскликнул он, – разве не это вам нужно? Мне даже самому понравилось, как получилось с акулами. Да и вы выглядели довольной, разве нет?»

«Но, Лучано, вы же солгали!»

«Хм… Возможно… Но что такое правда? Если мы будем рассказывать правду о Капри, он вам и даром не понадобится».

«А про благодарственные жертвоприношения, туристов, упавших с обрыва, и Акселя Мунте, который всех угощал мороженым на Рождество, – это все тоже неправда, да?»

Лучано сделал извиняющуюся мину и перевернулся на спину в траве.

«Белиссимо! Я старался, как мог. Я не лгу!»

«Нет, именно это вы и делали!»

«Напротив! Только ради вас я уже неделю хожу босой и не бреюсь! Думаете, я допущу, чтобы вы заплатили и ничего не получили взамен?!»

«Деньги!» – в ужасе взорвалась фру Грёнрус.

«О нет, не говорите так! Просто подарок! Небольшой жест, подтверждающий, что вам понравилось мое общество. Я совсем не такой, как другие гиды! У меня есть такт и воспитание. Я умею обращаться с чувствительными синьоринами и знаю, как сделать их жизнь увлекательной и красивой!»

Фру Грёнрус посмотрела на кьянти и сыр, потом на венок у себя на коленях, потом на безупречный пейзаж вокруг – и вдруг захотела домой. Пудрить нос, ходить в чулках – и чтобы почтительные официанты приносили чай на террасу. А еще ей очень не хватало Альберта.

Она решительно встала, отряхнула платье и выбросила цветок из прически. Лучано следил за ней внимательно, не шевелясь:

«Что с вами, синьорина?»

«С делами разберемся вечером», – пробормотала она и, не глядя на него, в одиночестве пошла к деревне.

Стоя у отеля, господин Грёнрус бросил взгляд на экипаж, отъезжавший в сторону пьяцца, а потом на монеты у себя на ладони. Проклятье! Давно пора научиться различать эти чертовы лиры и сольди. Проезд от пляжа Марина-Гранде до его «Германии» не может стоить дороже пяти лир. Пять максимум.

Он посмотрел на залитую слепящим солнцем дорогу, белые стены в тяжелых гроздьях кричаще-фиолетовых цветов, пыльные пальмы – и вдруг со злостью крикнул: «Эй! Извозчик, стой!» – и бросился вдогонку, крепко зажав деньги в кулаке. С победоносным видом протянул их кучеру: «Будьте добры, пересчитайте – вот, вы ошиблись!» – «Нет, это вы где-то ошиблись, – ответил тот со спокойным превосходством. – Две лиры или одна – это примерно то же самое для того, у кого их много. Но не для меня. Мадонна меня покинет, если я обману бедного туриста! Они так хорошо обманывают себя сами, что просто грех за ними не присмотреть! Поехали, Микеланджело, н-но!»

«Безобразие! – сказал господин Грёнрус стене и пальмам. – Грех не присмотреть, слыхали?!» И выругался про себя.

Коридорный услужливо распахнул перед ним дверь и заученно проговорил: «Guten Tag[205], директор Грёнрус! Жарко сегодня, не правда ли?»

Портье в своем служебном усердии зашел немного дальше и, помимо комментария о погоде, поинтересовался у господина Грёнруса, остался ли тот доволен купанием. На лестнице мимо него прошли уборщица и чистильщик обуви. Оба сообщили, что сегодня очень жарко.

Он согласился – несколько утомленно. Полотенца поменяли, в вазах благоухали свежие цветы, туалетные принадлежности стояли идеально симметрично. Разумеется, это означало больше чаевых. И что дальше? Дружелюбие, комфорт, уважение. Он сел на край кровати и посмотрел на прекрасный пейзаж, обрамленный навесом террасы.

Сквозь всеобщее совершенство пробилась слабая тревога. Как приятно было бы уличить в обмане этого кучера. Он обвел взглядом обезличенную, выкрашенную в белый цвет комнату. Все идеально.

И тут он вздрогнул. По зеркалу что-то ползло, маленькое, черное. Он осторожно приблизился. Нет. Это не то, о чем он подумал, просто какая-то мошка. Разочарованный, убил насекомое, удостоверился, что горячую воду не перекрыли, а корзину для бумаг очистили, – и снова уселся на кровать ждать ужина.

Эта затея с «рыбкой» в Анакапри – это же идиотизм. Интересно, как она там живет этой своей примитивной жизнью. В письме все выглядит красиво…

Но этот Джованни, или как там его! Наговорил ей ерунды про игрища акул и горы мороженого у Мунте! Похоже, она все дни напролет проводит с этим «представителем народной души»… Господин Грёнрус сидел на краю кровати и сам себя распалял. Ему было бы легче, имей он право злиться. Но эта гостиница, все эти обманщики… Он сам во всем отчасти виноват, и ему просто неприятно и скучно.

Ровно в восемь прозвонил гонг. Во взрывоопасном настроении он явился на ужин, его стол теперь располагался в тактичной нише, в ряду для одиноких постояльцев. Он ел суп и ненавидел «Первое свидание». Он надеялся, что стейк окажется пережаренным, что пойдет дождь или официант уронит супницу.

Но все было безупречно, как всегда. Во время пудинга метрдотель, загадочно улыбаясь, шепнул ему, что для дорогих гостей запланирован маленький сюрприз. Чтобы постояльцы ощутили себя как дома, отель пригласил выдающегося исполнителя чисто арийского происхождения, который скоро начнет петь в парке скандинавские песни.