Летняя королева

– Король не получил известий от посланников. Гонцы императора подтверждают, что все хорошо, что наши люди готовятся нас встречать, но новостей от своих мы так и не дождались. Быть может, они даже мертвы.

– Следует тщательно заняться этим вопросом. – Алиенора заметалась по палатке. – Если мы хотим вести успешные переговоры с греками, нужно быть такими же хитрыми, как они, знать все их уловки. Мы должны выудить из них все, что возможно.

Жоффруа потер лицо руками:

– Я мечтаю о Жансе и Тайбуре. Скоро поспеет урожай, в лесах будет полно грибов. Мой сынок подрастет, а Бургундия к этому времени уже сделает меня дедушкой.

– Вы недостаточно стары, чтобы иметь внуков! – насмешливо сказала королева.

Он грустно усмехнулся, отчего в уголках его глаз резче проступили морщины.

– Иногда я сам себе кажусь стариком, – ответил он.

Она легко коснулась его рукава, и он на секунду крепко сжал ей руку, прежде чем подойти к пологу палатки. Снаружи как раз спешивался один из старших оруженосцев Людовика. Он поклонился Жоффруа, опустился перед Алиенорой на колени и произнес:

– Король шлет известие, что вернулся Эверар де Бретёй.

Алиенора переглянулась с Жоффруа. Де Бретёй был одним из баронов, которых Людовик посылал в Константинополь. Значит, есть новости.

Жоффруа велел привести коня.

– Я тоже поеду, – заявила Алиенора.

Он с сомнением оглядел королеву:

– Но достаточно ли вы окрепли? Если предпочитаете остаться здесь, я доложу вам обо всем позже.

Глаза королевы сверкнули.

– Я буду присутствовать на совете лично и выслушаю новости там и немедленно. – Она подставила плечи под накидку, которую за ее спиной держала Амария, и решительно застегнула пряжку. – Даже не пытайтесь меня отговорить.

– Мадам, я бы не осмелился. – Он не стал садиться в седло, а помог ей взобраться на ее серую лошадку, после чего выдернул знамя с орлом, воткнутое в землю перед ее палаткой, чтобы понести его как глашатай. – Это всегда честь.

Королева поджала губы. В ней закипал гнев. Она была ровней всем им, но все равно ей приходилось отвоевывать признание, иногда даже у Жоффруа, а ведь он один из лучших.

Армия растянулась больше чем на милю: собрание ободранных палаток, хлипких укрытий, лошадиных загонов и походных кухонь. В лагере паломников женщины размешивали в котлах зерна с овощами или поедали скудные порции лепешек с козьим сыром. Одна кормила грудью новорожденного, зачатого еще в то время, когда у родителей была крыша над головой и обычные земные дела. Если младенцу удастся вынести путешествие, что маловероятно, он навсегда останется благословенным ребенком, рожденным по дороге к Гробу Господню. Некоторые женщины ходили с большим животом, зачав детей в пути. Многие паломники, давшие обед безбрачия, поддались искушению, тогда как другие предпочли не давать никаких клятв и пустились во все тяжкие перед лицом смерти. Алиенора была рада, что Людовик тоже дал клятву, ибо не могла даже думать о том, чтобы лечь с ним.

Вступив в лагерь мужа, она заметила на лицах рыцарей испуг и осталась довольна. Сокол ее снов летал над головой, и она чувствовала себя сильной.

Людовик расхаживал по палатке, сцепив руки за спиной и играя желваками от раздражения. Его командиры и советники жались друг к другу, мрачно глядя на короля. В центре стоял недавно вернувшийся барон Эверар де Бретёй, держа в руке чашу. Его левую щеку прорезала глубокая царапина, впалость скул подчеркивали серые тени. Капеллан короля Одо де Дёй сидел за аналоем и яростно писал что-то на куске пергамента.

Людовик вскинул голову при появлении Жоффруа.

– А вы не торопились, – проворчал король, потом его взгляд упал на Алиенору, и он раздул ноздри, резко втянув воздух.

– Я пришла узнать новость, сир, поскольку она наверняка затронет всех нас, – сказала Алиенора, делая ход первой. – Вам не придется самому идти ко мне и сообщать ее. – Она подошла к низкому стулу перед ширмой, закрывавшей постель Людовика, и опустилась на него, давая понять, что намерена остаться. – Что случилось?

За короля ответил его брат Робер де Дрё:

– Мы предполагали встретиться с немцами завтра, но они успели переправиться через рукав Святого Георгия.

– План был другой, мы должны были сначала соединить наши войска, – пояснил Людовик.

– Комнин не пустил немцев в город, – продолжил де Бретёй. – Их поместили в его летний дворец за городскими стенами и приносили туда еду, которую продавали за деньги. Комнин отказался посетить лагерь немцев, а император Конрад не захотел входить в Константинополь без своего войска. Каждый опасался предательства со стороны другого.

Одо де Дёй пробормотал за своим аналоем: мол, чего еще ожидать от немцев и греков.

Де Бретёй сделал глоток вина.