Летние дни в замке Оберн (ЛП)

сотни раз на дню и милостиво принимая добрые пожелания от раболепных незнакомцев,

она улыбалась всем одинаково, едва приподнимая уголки губ. Похоже, именно такой все и

представляли себе сказочную принцессу.

Но, на мой взгляд, Элисандра день ото дня становилась еще бледней, еще бесплотней.

Думаю, она кидалась к протянутым рукам, в неискренние объятия с надеждой, что от

бесчисленных касаний, пожатий и поглаживаний сотрется так, что к утру свадьбы от нее

ничего не останется.

Всю эту неделю, не считая обедов, Брайана с Элисандрой редко видели вместе в одной

комнате или на одном мероприятии. Днем жених охотился верхом, а вечерами пропадал в

одной из библиотек, беседуя о политике с дядей и прочими лордами, невеста тем

временем слушала музыку в гостиной. Даже на обедах они едва обменивались словом, при

том что сидели рука об руку. Конечно, все их внимание занимали важные персоны,

которые целой вереницей выстраивались к ним, но, думаю, дело не в этом. Жениху с

невестой просто нечего было сказать друг другу. То, что Элисандра презирает Брайана, я

подозревала давно, но поверить не могла, что он – да, вообще, кто угодно – умудрялся не

испытывать к ней жадного восхищения. И все же Брайан как будто не замечал Элисандры,

словно рядом сидела и обедала не его суженая, а какая-то золоченая ониксовая статуя.

Такое положение дел было явно не на пользу их браку. С другой стороны, разве что-то

было на пользу?

Вместе со знатью в замок в эту беспокойную неделю самого разгара лета прибывали и

алиоры.

Однажды я спросила у Джексона, сколько же их в неволе, и, ожидая получить

приблизительный ответ, удивилась, когда он стал перечислять имена. Десять алиор, за всю

жизнь взятых в плен одним из охотников, продали наместнику короля Трегонии и его

лордам; шестнадцать, захваченных другим, поделили между феодалами Килейна и

Уирстена. Сам Джексон поймал тридцать, и те были куплены жителями замка Оберн или

проданы на Файлинской ярмарке знатным особам, которых дядя помнил поименно.

Горстке прочих охотников посчастливилось пленить одну или две алиоры и получить за

них неслыханные деньги. Из шестидесяти семи пленных пять сбежало, а восемь умерло

на службе у своих хозяев-людей. Точнее, девять, считая Эндрю.

Пятьдесят три алиоры в неволе. В одну из ночей я незвано наведалась в жилище для

рабов, что на верхнем этаже замка, и тихо прошла по комнате спящих бедняг,

предварительно осыпав себя скрынь-травой. По правде говоря, она не даровала

невидимости, но заставляла невольно отводить от меня взгляд. Пока я бродила по комнате,

никто не шелохнулся, хотя мерное сопение алиор стихало, когда я прокрадывалась мимо, а

после возобновлялось вновь. Приходилось ступать осторожно, поскольку на полу спало

153

154

около двенадцати алиор, и это при том, что на кроватях они разместились по двое или

трое.

В итоге я насчитала пятьдесят три – все до единой плененные алиоры находились в

замке Оберн на свадьбе моей сестры.

Я задержалась на минутку в этой наполненной звуками и лунным светом комнате и

пересчитала еще раз. Пятьдесят три. Как же мне хотелось, чтобы их было пятьдесят

четыре.

Выскользнув из комнаты, я спустилась на нижние этажи замка, прошла через широкие

парадные двери и очутилась в теплой, благоухающей ночи. Рассеянно кивнув стражникам,

я направилась к фонтану. Украшенный цветными огнями – в стеклянных, разных оттенков

шарах горели свечи, – он выглядел очень празднично под сенью спокойного ночного неба.

Я примостилась у воды и поболтала в ней пальцами. Однако мое настроение и поздний

час не располагали к купанию.

– Я думал, ты оставила свои ночные променады, – сказал Кент.

Я удивленно подняла глаза. Кент? Я не слышала его шагов по брусчатке, обычно он так

тихо не ходил. А, может, я глубоко погрузилась в свои думы, поэтому никого и не

слышала.

– Три ночи подряд слонялся по саду и ни разу на тебя не наткнулся.

Я подвинула юбки, освобождая для него место, и он сел, непринужденно расположив

длинное тело на холодном камне.

– И что тебя вынудило бродить по ночному замку? – поинтересовалась я.

– Вопросы, на которые нет ответа, загадки, которым нет конца, – ответил он

совершенно беспомощно.

– Полагаю, ты так и не уговорил Элисандру бежать с тобой.

– Нет. Хотя и пытался.

– Пытался? – Брови мои взлетели вверх. – Когда? Она мне не рассказывала.

– Несколько дней тому назад. Предложил ей убежище в моих поместьях, если она в нем

нуждается... и, если желает, мое имя в качестве защиты. Однако это не было условием.

Она может жить на моей земле, независимо от того, выйдет за меня или нет. Но Элисандра

отказалась.

Я пристально рассматривала его в радужном свете ламп над головой. Он выглядел

одновременно и безразличным, и усталым, словно у него не осталось надежды изменить

то, что прежде слишком долго его тревожило.

– Ты лучше, чем я думала.

– Потому я так и поступил.

– И что же она сказала? Какие доводы привела?

– Что я не должен разбрасываться своей жизнью, защищая ее, а потратить на более

полезное дело, – слабо улыбнулся он.

– Полагаю, это благородно, – медленно произнесла я после недолгого размышления. –