Летний Рыцарь. Лики смерти

Всю дорогу домой я был несколько взвинчен и пребывал в расстроенных чувствах, на что мотор «жучка» отзывался лязгом и чиханием. Когда я выключил наконец зажигание, выбрался из машины и запер дверцу, Мистер ждал меня на верхней ступеньке лестницы и приветствовал своим требовательным мявом. Хоть я и держал наготове жезл и браслет-оберег на случай, если какие-нибудь киношные злодеи ошиваются поблизости с пистолетами, на которые навинчены глушители, засады сверхъестественных сил я не опасался. Мистер всегда поднимает дикий шум, если чувствует потустороннюю угрозу, на которую у него отменный нюх.

Это лишь доказывает, насколько у моего кота больше здравого смысла по сравнению со мной.

Мистер приветственно двинул меня плечом под колени, не сбросив, однако, при этом с лестницы. Не теряя времени, я отпер дверь, вошел и задвинул за собой все засовы.

Я зажег свечу, наполнил Мистеровы миски кошачьим кормом и свежей водой, а затем пару минут просто ходил по комнате туда-сюда. Покосившись на кровать, я отверг идею лечь как совершенно лишенную смысла. Как бы сильно ни устал, я был слишком взвинчен, чтобы спать. Что ни говори, я уже по самое «не хочу» увяз в болоте с аллигаторами и продолжал быстро погружаться.

— Ну что ж, Гарри, — пробормотал я. — Раз так, вполне можно и поработать немного.

Я снял с крючка тяжелый теплый халат, сдвинул в сторону один из ковров в центре комнаты и откинул люк, ведущий в подвал. По раздвижной стремянке, хлопая подолом халата по ступенькам, я спустился в сырое каменное помещение, в котором оборудовал свою лабораторию.

Первым делом я зажег свечи. Обстановка моей лаборатории может показаться неподготовленному зрителю несколько сумасшедшей, что неудивительно, поскольку она отображает состояние моей головы: захламленное, беспорядочное, но в целом вполне работоспособное. Помещение невелико. Вдоль трех стен выстроились буквой «П» рабочие столы, а четвертый стол расположен в центре этого «П». Стены над столами сплошь увешаны дешевыми металлическими стеллажами. И столы, и полки на стеллажах уставлены самыми разнообразными магическими ингредиентами, а также тем хозяйственным хламом, который в более уважающих себя домах обыкновенно скапливается в большом кухонном шкафу. В общем, на полках у меня в лаборатории можно найти книги, блокноты, дневники наблюдений и прочие бумажки, контейнеры и коробки, шкатулки с травами, кореньями и такими экзотическими продуктами, как, скажем, бутылка змеиного шипения или пузырек экстракта расторопши.

Участок пола в дальнем конце помещения странным образом совершенно чист и свободен от хлама. Здесь находится замурованное в бетонный пол медное кольцо — мой магический круг. Опыт научил меня, что никогда не знаешь заранее, в какой момент понадобится укрыться в нем от потустороннего нападения — или, наоборот, использовать его по более привычному назначению: удерживать во временном плену какого-либо обитателя Небывальщины.

На одной полке, правда, хлама заметно меньше, чем на остальных. По ее краям стоят два канделябра, форма которых уже почти не угадывается под слоями разноцветного воска, так что они гораздо больше напоминают теперь этакие восковые Везувии. Остальную часть полки занимают книги — преимущественно сентиментальные, в бумажных обложках, а также женские побрякушки. В самом центре полки красуется пожелтевший от времени человеческий череп.

Я взял со стола шариковую ручку и постучал ею по полке:

— Боб. Эй, Боб, проснись. Надо поработать.

В темных провалах глазниц черепа зажглись два оранжево-золотых огонька. По мере того как я обходил комнату, зажигая свечи и керосиновую лампу, они тоже делались ярче. Череп негромко полязгал челюстью.

— До рассвета всего ничего, — произнес он, — а ты собираешься браться за работу? Какого черта?

Я принялся доставать с полок и ставить на стол ступки, пузырьки, не забыв прихватить маленькую спиртовку.

— Новые неприятности, — буркнул я. — День вчера выдался просто адский какой-то.

Я поведал Бобу-Черепу о происшествии в телестудии, о вампирском вызове, о покушении, пропавшей плащанице и трупе человека, погибшего от всех хворей мира.

— Ух ты, — заметил Боб. — Ты ведь ничего никогда не делаешь вполсилы, правда, Гарри?

— Боб, твое дело — советовать; критиковать будешь позже. Мне нужно разобраться в происходящем и забабахать парочку эликсиров, а от тебя мне потребуется помощь в этом деле.

— Идет, — согласился Боб. — С чего хочешь начать?

— С Ортеги. Где у меня копия Установлений?

— В картонной коробке, — ответил Боб. — Третья полка, нижний ряд, за банками с рассолом.

Я нашел коробку и принялся рыться в ней, пока не нашел пергаментный свиток, перевязанный белой ленточкой. Развернув его, я вчитался в выцветшие строки, написанные от руки каллиграфическим почерком. Текст начинался словом «поелику», а дальше становился с каждой строчкой все мудренее.

— Что-то не очень я понимаю эту тарабарщину, — признался я. — Где здесь раздел насчет дуэлей?

— Пятый параграф с конца. Или ты хочешь ветхозаветную версию?

Я отпустил пергамент, и он тут же скрутился в тугой свиток.

— Валяй.