Летний Рыцарь. Лики смерти

— Жизнь не сводится к простому выживанию. В конце концов, все, что необходимо вам, — это вода. Зачем вам тогда пиво?

— Вы когда-нибудь пробовали воду в этом городе?

Он почти улыбнулся:

— Пас.

Я тоже повертел бутылку в пальцах.

— Я не стремлюсь к этому, — сказал я.

— К дуэли?

Я кивнул.

Ортега облокотился о стойку и внимательно посмотрел на меня:

— Я тоже. Но это не наше личное дело. Мне бы тоже не хотелось до этого доводить.

— Так и не доводите, — предложил я. — Мы можем просто разойтись.

— А война будет продолжаться.

— Она продолжается скоро уже два года, — возразил я. — Но по большей части сводится к игре в кошки-мышки. Так, пара набегов, стычки в переулках. Вроде холодной войны, только республиканцев меньше.

Ортега нахмурился, глядя на то, как Мак протирает гриль.

— Все может обернуться хуже, мистер Дрезден. Гораздо хуже. И если конфликт начнет разрастаться, это может угрожать безопасности обоих миров — и мира смертных, и мира духов. Представьте себе разрушения и жертвы, которые могут стать следствием этого.

— Тогда почему бы нам не внести личный вклад в дело мира? Начиная с этой дуэли? Мы могли бы одеться в рванье с бисером и бахромой и наделать плакатиков типа «Занимайтесь кровью, а не войной» или чего-нибудь еще в том же роде.

На этот раз Ортега улыбнулся. Улыбка, правда, вышла усталой.

— Боюсь, для этого слишком поздно, — сказал он. — Единственное, что устроит многих моих сородичей, — это ваша кровь.

— Могу жертвовать ее, — предложил я. — Скажем, по унции раз в два месяца. Вы предоставляете печенье и апельсиновый сок.

Ортега придвинулся ко мне, и улыбка исчезла с его лица.

— Чародей, ты убил нобля нашей Коллегии.

Я ощутил поднимающийся гнев:

— Единственной причиной…

Ортега остановил меня взмахом руки:

— Я не говорю, что у вас не имелось для этого причины. Однако факт остается фактом: вы объявились в ее доме в качестве гостя и официального представителя Совета. И вы напали на них, убив в результате и саму Бьянку, и тех, кто находился под ее защитой.

— Моя смерть не вернет ее, — заметил я.

— Однако утолит жажду мести, которая терзает многих моих сородичей. Устранив вас, они, по крайней мере, не будут противиться поискам мирного решения.

— Черт подери, — буркнул я, барабаня пальцами по бутылке.

— Впрочем… — пробормотал Ортега, и взгляд его на мгновение стал отстраненным. — Возможен и другой выход.

— Какой именно?

— Покориться, — произнес Ортега. — Признать поражение в дуэли и отдаться в мои руки. Если вы согласитесь работать со мной, я мог бы взять вас под свое покровительство.

— Работать с вами? — переспросил я. Желудок мой судорожно сжался. — Вы хотите сказать, стать таким, как вы?

— Это разумная альтернатива смерти, — с искренним видом произнес Ортега. — Это может и не понравиться моим друзьям, но спорить с этим они не будут. Отняв жизнь Бьянки, вы можете возместить ее своей.

— Став одним из вас.

Ортега кивнул:

— Став одним из нас. — Он помолчал немного. — И вы могли бы взять с собой мисс Родригес. Вы жили бы вместе. Стань вы оба моими вассалами, и она перестала бы являться для вас угрозой. — Он поставил свою бутылку. — Полагаю, вы обнаружите, что мы с вами во многом схожи, Дрезден. Просто мы играем за разные команды.

Я задумчиво провел рукой по губам. Первой моей реакцией на предложение Ортеги было отвращение. Вампиры Красной Коллегии выглядят вовсе не так, как представляется большинству. Они напоминают огромных, лишенных шерсти летучих мышей, со скользкой, похожей на резину кожей. Они способны прикрывать себя плотью, чтобы походить на людей, но я-то видел, что таится под этой маскировкой.

Я на них нагляделся. Даже слишком. Мне до сих пор снятся кошмары.

Я зажмурился и открыл глаза:

— Вы разрешите один вопрос?

— С удовольствием.

— Скажите, вы живете в поместье?

— В Касаверде, — кивнул Ортега. — Это в Гондурасе. Там неподалеку деревня.

— Так-так, — сказал я. — Значит, вы кормитесь ее жителями.

— Осторожно, заверяю вас. Я обеспечиваю их продовольствием, медицинским обслуживанием — всем необходимым.

— Звучит вполне убедительно, — заметил я.

— Обе стороны имеют обоюдную выгоду. Крестьяне это понимают.

— Да, возможно. — Я допил бутылку. — Скажите, а детьми вы питаетесь?

Ортега нахмурился:

— Что вы имеете в виду?

Я даже не пытался скрыть гнев:

— Пьете — ли — вы — кровь — у — детей?

— Так безопаснее всего. Чем шире охват… скажем так, доноров, тем меньше угрозы представляет это для каждого из них.

— Вы ошибаетесь. Мы слишком отличаемся друг от друга. — Я встал. — Вы причиняете боль детям. Спасибо за пиво.

— Дрезден! — Ортега повысил голос. — Не отвергайте мое предложение с такой легкостью.

— Предложение превратить меня в кровососущего монстра, находящегося у вас в вечном рабстве? С какой стати мне соглашаться?

— Но для вас это единственный способ остаться в живых, — сказал Ортега.

Я почувствовал, как гнев сменяется слепой яростью, и оскалился в угрожающей усмешке:

— Не вы ли говорили, что жизнь не сводится к простому выживанию?