Летний Рыцарь. Лики смерти

Ну что ж, я увидел. Я увидел, с чем имею дело: с голой силой двух Королев фэйри. И сила эта была мне не по плечу. Вся сила, которой я мог бы достичь, даже напрягшись, показалась бы разве что мелкой искоркой на фоне этого буйного светящегося фонтана магических энергий. Эти энергии существовали с самого зарождения жизни на Земле и просуществуют до самого ее конца. Эти энергии повергали смертных в священный ужас — и я прекрасно понимал почему. В этой игре я был даже не пешкой. Я был букашкой перед исполинами, жалкой травинкой перед могучими деревьями.

И во всем этом имелась какая-то извращенная притягательность. Мне хотелось броситься в этот огонь, в этот бесконечный ледяной холод. Должно быть, мотылек смотрит на свечное пламя так, как смотрел я тогда на Королев фэйри.

Отведя от них взгляд, я спрятал лицо в ладони. Я упал набок и съежился в комок, пытаясь закрыть Зрение и остановить поток захлестывающих меня образов. Я весь дрожал и пытался сказать что-то — не помню точно, что именно. Все, что мне удалось из себя выдавить, — это беспомощный заикающийся лепет. Потом я почти ничего не помню — до той минуты, когда по щекам моим начал хлестать холодный дождь.

Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на мокрых камнях, на берегу озера Мичиган — там, откуда совсем вроде бы недавно звал свою крестную. Голова моя покоилась на чем-то мягком — как выяснилось, на ее коленях. Я поспешно сел и отодвинулся от нее. Голова раскалывалась от боли, а то, что я увидел Внутренним Зрением, заставляло меня ощущать себя особенно маленьким и уязвимым. С минуту я сидел, дрожа под дождем, и только потом оглянулся на крестную:

— Могли бы и предупредить.

На лице ее не отразилось ни сожаления, ни тревоги.

— Это не изменило бы ничего. Ты должен был видеть это. — Она помолчала немного. — Мне жаль, что другого способа объяснить это тебе не было. Ну что, понял?

— Война, — сказал я. — Они бьются за обладание территорией вокруг Стола. Если Летние удержат его, будет все равно, чье сейчас время — Зимних или нет. Мэб не сможет попасть к Столу, пролить на него кровь и добавить силу Летнего Рыцаря Зимним. — Я сделал глубокий вдох. — Впрочем, в том, что они делают, угадывается какой-то смысл. Это словно ритуал. Нечто, что они уже делали раньше.

— Разумеется, — кивнула Леа. — Они существуют в извечном противостоянии друг другу. Каждая из них обладает огромной силой, магической силой, которой позавидовали бы архангелы… да и сами боги тоже. Но в конечном счете эти силы оказываются равны. Те, в чью сторону склонятся весы, определяют другие, те, кто слабее, — именно им предстоит сражаться.

— Леди, — сказал я. — И Рыцари.

— И, — добавила Леа, подняв палец, — эмиссары.

— Черта с два. Я не собираюсь биться в каком-то долбаном сражении фей в облаках.

— Как знать, как знать.

Я возмущенно фыркнул:

— Но вы ведь не помогли мне. Мне нужно было поговорить с ними. Обнаружить, не виновна ли одна из них.

— Ты это уже сделал. Вернее, чем если бы обменялся с ними словами.

Я насупился и постарался обдумать все, что знал прежде и что узнал у Каменного Стола.

— Мэб, должно быть, нет смысла особенно спешить. Если Летние остались без своего Рыцаря, Зима и так получит свое, если выждет время. Им даже нет смысла захватывать Стол.

— Да.

— Но Летние все же готовятся защищать Стол. А значит, Титания считает, что это сделал кто-то из Зимних. Однако, если Мэб перемещает в ответ на это свои силы, вместо того чтобы просто ждать, это значит… — Я нахмурился еще сильнее. — Это значит, она не знает точно, почему готовятся к битве Летние. Она наблюдает за наступлением Титании. А из этого следует, что она тоже не знает, кто это совершил.

— Чуть примитивно, — кивнула Леа. — Но в целом довольно точно, детка. Примерно так рассуждают Королевы сидхе. — Она посмотрела вдаль. — Твое солнце скоро взойдет. А когда оно сядет, начнется война. При равновесии дворов она, возможно, не имела бы особых последствий для мира смертных. Но это равновесие утрачено. Если его не восстановить, дитя мое, ты представляешь, что может произойти.

Я представлял. Разумеется, я и раньше имел некоторое понятие о том, чем это пахнет, но теперь-то узнал истинные размеры вовлеченных в это сил. Силы Зимы и Лета походили не на два полюса в батарейке — нет, это были скорее две тугие, прижатые друг к другу пружины. Пока давление с двух сторон оставалось одинаковым, энергии удерживались под контролем. Но любое нарушение равновесия привело бы к резкому, разрушительному высвобождению этих энергий, что имело бы чудовищные последствия для всего ближайшего окружения — в данном случае для Чикаго, для Северной Америки, а возможно, и для изрядной части остального мира.

— Мне нужно поговорить с Матерями. Отведите меня к ним.

Леа грациозно поднялась на ноги; выражение ее лица оставалось непроницаемым.

— Это тоже не в моих силах, дитя мое.

— Но мне просто необходимо поговорить с ними.