Лето и дым

Мисс Бэссит. Ах, какая жалость! (Заметив Роджера.) Добрый вечер, Роджер!.. Ну и шлепнулась же сегодня утром ваша матушка! Только выскочила из земледельческого банка — я еще подумала вот так резвость, старушке-то ведь ой-ой-ой, да и комплекция слава тебе господи, и вдруг — шмяк! Я думала, ногу сломала, ей-ей! Сильно ушиблась?

Роджер. Да нет, легкая встряска.

Мисс Бэссит. Удачно отделалась, не иначе как из резины она. (Обернувшись к Альме.) Милая Альма, надо, пока не поздно, срочно уведомить доктора Бьюкенена — старик в Лайоне, в малярийной клинике, и удобнее всего позвонить вашему отцу!

Альма. Уведомить?.. О чем?

Мисс Бэссит. У вас что — уши заложило? Не слышите разве, что там у них творится с тех самых пор, как старик уехал на эпидемию? Сплошная оргия!

Альма. Мало им было позорить его седины на стороне!..

Мисс Бэссит. У меня есть приятель в мэрии, он только что позвонил и сказал, что сынок старого доктора и Роза Гонзалес взяли лицензию на брак. Завтра утром их окрутят!

Альма. Это… точно?

Мисс Бэссит. Что ж я, по-вашему, врать стану?

Альма. Зачем… зачем это ему?

Мисс Бэссит. Август — многие бесятся! Связано, говорят, с падающими звездами. И еще, вполне возможно, с двумя или тремя тысчонками, которые он просадил в казино. Деньжат нет — пришлось собой расплачиваться. (Обернувшись к Альме.) Что это вы там занялись головоломкой, Альма?

Альма (бессильный истерический смешок). Картинки не сходятся!

Мисс Бэссит (Роджеру). Вот дернула нелегкая сказать ей!

Альма. Уйдите, пожалуйста! Оба!

Роджер выходит.

Мисс Бэссит. Так я и знала, что вы расстроитесь. Спокойной ночи, Альма! (Уходит.)

Из дома напротив доносится музыка в стиле фламенко; там топочут ногами и бьют в ладоши.

Освещается кабинет, в нем звонит телефон. Входит Джон с бутылью шампанского в руке, глазеет на аппарат, который не перестает трезвонить.

Альма (подойдя к телефону). Междугороднюю, пожалуйста… Будьте добры, дайте мне Лайон, малярийную клинику… Мне нужно вызвать доктора Бьюкенена.

Джон у себя в кабинете направился было к телефону, но вошедшей следом, Розе удалось опередить его: протянув к трубке свои унизанные перстнями пальцы, она быстро хватает ее и тут же снова вешает.

Джон. А вдруг я срочно нужен кому-то?

Роза. Никому ты так срочно не нужен, как мне! (Откинулась на столик.)

Музыка. Знойное объятие. Комната в доме Уайнмиллеров погружается в темноту. Телефон в кабинете у Джона снова звонит.

Роза накрывает трубку рукой.

Джон. Может, кровью кто истекает.

Роза. Ты истекаешь. Чуть-чуть. На лице у тебя кровь.

Джон. Не обходилось еще без этого. Ты всегда или куснешь или царапнешь. Зачем?

Роза. Затем, что не удержать мне тебя, — знаю.

Джон. Если уж тебе не удержать, та кому? Не отцу же с его медиками и медичками?

Роза. Ты мой, пока лето.

Гитара: фламенко. Резкий слом ритма сцены.

Слыхал: фламенко! Оле! Оле!

Джон. Оле! Спляши, Роза!

Роза(в экстазе). Если глаз не оторвешь от моего тела, будто глаза твои — руки, — спляшу!

Джон. Не оторву глаз от твоего тела!

Она медленно пляшет перед ним.

Роза. Завтра уезжаем вместе?

Джон. Уезжаем, отплываем, край родной мы покидаем!.. Порт отплытия — Галвестон, билеты на руках…

Роза. Две бумажки… Ты не разорвешь их?

Джон. Нет, решено — мы пускаемся в плаванье! Как это по-испански?

Роза. Viaje![6]

Джон. Viaje!.. — по Мексиканскому заливу, потом мимо всех этих островков, и все дальше к югу, к югу, пока не увидим ночью в небе золотой крест…

Роза. А тогда?..

Джон. Тогда?.. Тогда на берег, в какой-нибудь тропический порт за письмишком!..

Роза. А что в письмишке, Джонни, — «возвращайся»?

Джон. Нет! В письмишке чек на кругленькую сумму от папаши Гонзалеса.

Роза. От папы?