Лето круглый год

И не успели мы оглянуться, как уже мы на площади с названием площадь Инквизиции, куда вела улица Инквизиции. Инквизиторов там было много. Половина из них заманивала нас натуральными бусами и замечательными пластиковыми кораллами, а другая половина настойчивыми взмахами соломенных шляп со скидкой в 75% только для нас подгоняла нас к проезжей части площади, где тут же в нас вцепилась третья половина, пытающаяся втолкнуть бестолковых грингов в пасть ювелирного магазина, где изумруды и бриллианты раздаются даром. Гипноз нарушил призывный гудочек такси, которое уже в шестой раз объезжало площадь, слабо взывая умчаться в сияющие дали Сан Фелипе или к ресторану метрах в тридцати отсюда. Отмахнувшись от такси, гринги заползли в зловещий зев Дворца Инквизиции.

-Это почему это он закрыт? – совсем по-русски приступила к допросу женская часть грингов. – И в прошлый раз я тут была – дворец был закрыт. И сейчас закрыт!

– Но, сеньёра, идет киносъемка.

– Какая еще киносъемка? Ну, хоть пофотографировать внутри можно? Ну, пожаааалуйста.

– Да-да-да, сеньёра, вам можно всё.

И сеньёра протиснулась за решетку, отделяющую свободу от киносъемок, а два ее профессоральных спутника стали озираться в поисках скамейки. Но все скамейки были заняты неграми, продающими идеальные ярко-красные пластиковые кораллы и шляпы практически задаром. В результате им пришлось ознакомиться с объявлением, что еще две недели Дворец Инквизиции будет закрыт по случаю съемок фильма "Любовь и другие демоны".

И тут во дворец ворвалась сухощавая американская леди, которой никак не дашь ее 263 лет, в сопровождении своего 70-летнего сынишки, которая на чистом флоридском возмущенно заявила, что она уже вторую неделю ходит сюда прикупить поясок невинности – и всё время закрыто. И что если и завтра будет закрыто, то… Но что будет завтра – это знает теперь только ее сынишка и потенциальный труп охранника, который в разных вариантах всё повторял: "Гуд морнинг, закрыто, нельзя, нельзя, закрыто, гуд".

А из центрального зала Дворца Инквизиции тем временем величаво выплыла русская гринга, закрывая футляр фотоаппарата и произнося: "А здесь неподалеку Сан Клавель." На что услышала: "Эти проклятые новые башмак мне уже натерли мозоль. И вообще, зачем я их надел?" – "Ну, надень старые." – "Где? И пора нам поесть." – "Здесь есть один замечательный рыбный ресторанчик. Сей час мы его найдем."

И мы пошли.

Граждане, господа и товарищи! Когда вы смотрите на своих разной стоимости телеящиках как капитан Воробышек машет саблей, а другой потомок пирата другой саблей отмахивается, а за ними еще кто-то бежит, то не верьте: это всё снималось в Антарктиде на мыске королевы Мод. А здесь все прячутся в тень и, лишь вяло поднимая голову, просят посодействовать монетой в двести песо, которую потом они не в силах донести до кармана. Русские профессора, будучи не в силах оказать единственное кардинальное содействие – пристрелить просящего, а потом застрелиться самим – проползали дальше, вяло подталкиваемые рассказом, что там замечательная рыба, холодное пиво и вентиляторрррр. И вползли. И дождались пива и рыбы. И провентилировались. И пропились. И – всё-всё-всё, дальше подробностей не будет.

А потом был обратный путь, на время которого в задник новых башмаков была всунута туалетная бумага, а потом и кусок пластыря, на вопрос о наличии которого негритянка-продавщица продовольственного магазина ответила "Комо но? – Как это нет?" Впрочем, она то же самое отвечала на все вопросы глупых гринг: "Как это нет противокомарной прыскалки? Как это нет репеллентов? Как это нет холодной воды? Как это нет вечной жизни на небесах? Комо но?"

И мы притрюхали в отель, где каждый плюхнулся на свою кровать, надеясь под мерный скрип вентилятора забыться вечным сном. Но не тут-то было: "Мы что, сюда спать приехали? Здесь столько всего интересного! Надеваем белые штаны. Ну ладно, как хочешь! Можешь и в своих темных и жарких! Пластырь же есть? Ну, надевай старые башмаки. Ладно-ладно, нечего смеяться!" Но все-таки пару часов поспать удалось. А потом опять были дом Маркеса, стена, пушки, площадь с гигантской ботеровской грудо-задницей, которую по утрам какой-то извращенец протирал тряпкой во всех невыступающих местах. А в девять отход ко сну, сопровождаемый меланхолическим замечанием профессора визитера, что очень хорошо, что здесь нет одной его знакомой, которая обязательно затянула бы всех на дискотеку с неграми.

Ночь первая

Всю ночь злобный дождь, сопровождаемый хлопаньем ставен и металлическими поскрипываниями, не давал спать. Умудренный долгим жизненным опытом более старший профессор всю ночь размышлял: "Ага! Вот вам ваша хваленая Картахена! Дождь! Теперь просидим все время в номере, вылезая только пожрать. Ага! А зато я книжку кончу вычитывать! А это хорошо! Ага!"