ЛЕТО – ЛЕТО и другие времена года

В данном же случае мне было не важно, на каком человек играет инструменте, чьи произведения исполняет, как его зовут… В интернет я заглянул после того, как концерт уже закончился, – я попросту не мог оторваться.

Я неожиданно нажал на пульт телевизора и увидел и услышал чудо. Ночью. Перед сном.

Музыка была прекрасная, но, совершенно уверен, если бы я не видел человека, исполнявшего её, если бы это происходило не под тёмными сводами, не на фоне окна, не в свете четырёх маленьких софитов, если бы её исполнял какой-то другой человек или он был бы иначе одет… Наверное, через пару секунд я выключил бы телевизор и лёг спать.

Я увидел невероятное единение человека с инструментом, музыкой и пространством. Было видно, что, если не существовало бы инструмента под названием гамба, этот человек ни за что бы не стал тем, кем стал. И если бы не было этого человека, гамба ни за что бы так не прозвучала. Стало быть, не случилось бы чуда, которое я наблюдал. То же, что я видел и слышал, было торжественно, мудро, печально и… прекрасно.

Это потом я прочитал и про инструмент, и про музыканта, но мне уже хватило жизненного опыта и мудрости не начать искать других исполнений концертов этого музыканта и не пытаться начать слушать музыку, исполняемую на гамбе. Я понял сразу, как только концерт по каналу «Культура» закончился, что такое чудо повторить и продлить невозможно.

Мало того, что музыкант совпал с инструментом, музыкой и пространством… Это ещё совпало с моим ощущением времени, жизни, возраста, начинающейся осени и прочее, и прочее, и прочее.

Когда концерт закончился, музыкант встал со стула, зазвучали аплодисменты, исполнитель кланялся, а потом экран почернел и по нему поползли титры, я понял, что чудо музыки в моём кабинете, в моём доме и в моей жизни на данный момент закончилось, и неизвестно, когда случится снова с такой силой.

Музыка закончилась, и надо было ложиться спать, а сон казался совершенно недоступным. После музыки навалилась ночная тишина уснувшего дома, уснувшего города, но сон исчез, улетучился… А спустя какие-то минуты пришла радость: я вдруг подумал, что буквально через каких-то три дня выйду на сцену один к зрителям, в своём пространстве, своём времени, со своими словами… Музыка, конечно, прекраснее, но я не музыкант. И я буду делать то, что умею и люблю.

Я соскучился по сцене.

15 сентября

Вчера был в Кирове (исконное название – Вятка) по причине приятной и радостной: мне вручили литературную премию Салтыкова-Щедрина за сборник прозы «Боль». Хотя, думаю, премию мне вручили не именно за эту книжку, а за совокупность литературных работ.

Я был рад ее получить, мне давно уже премий не давали и очень давно ни на какие премии не номинировали. Давно не видел себя не только в шорт-листах, но и в лонг-листах основных литературных конкурсов и премий. А тут, как я понимаю, не было ни шорт-листа, ни каких-то других листов, потому что в этом году никто другой в качестве кандидата на получение премии Салтыкова-Щедрина не рассматривался. Так что поехал я в Киров в хорошем настроении и без малейшего скепсиса.

Премию мне вручили в приятном маленьком Доме-музее, где жил во время ссылки совсем молодой чиновник Салтыков, псевдоним Щедрин он увёз с собой из Вятки. Городу посчастливилось в том, что дом, который снимал ссыльный Салтыков, сохранился практически в первозданном виде. Этот дом интересен скорее как памятник и музей провинциального быта середины XIX века. Любопытно посмотреть, как тогда жили ссыльные, а жил конкретно ссыльный Салтыков очень неплохо. Написал совсем юный и критически настроенный Миша Салтыков неполиткорректную повестушку, напечатали её в журнальчике, разгневались на него и сослали двадцатидвухлетнего полулитератора-получиновника в Вятку. Ссыльный прибыл, снял себе большой дом с подворьем, поступил на должность… Приехал со слугой, впоследствии были у него, насколько я понял, и кучер, и кухарка. Сделал он себе в Вятке быструю карьеру, стал советником губернатора, а под конец ссылки женился на дочери вице-губернатора – и уехал. Судя по всему, ссылка была неплохая, да и ощущается, что литератор, даже юный, заслуживал внимания… Известно, что в Вятке Салтыков ничего не написал. Был занят службой, служил рьяно, накопил большой опыт, а также материал для дальнейших своих литературных шедевров. Слово «шедевры» я употребляю без малейшей иронии.

Встречали меня у входа в Дом-музей с хлебом-солью барышни в национальных одеждах, спели мне песню, я ужасно смущался, потому что, по правде сказать, никогда меня с хлебом-солью нигде не встречали. Видел много раз, как это происходит, видел в кино и по телевизору. А тут было со мной, и впервые. Чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, но всё равно было приятно.

Вручали мне премию и поздравляли и глава города, и губернатор, было много прессы и были, собственно, те люди, которые меня на премию Салтыкова-Щедрина выдвинули… Все говорили какие-то небессмысленные слова, в основном не про меня.