Лето на чужой планете (СИ)

— Юлий? Официально сообщаю, что по результатам анализов Грегор — ваш сын. Если хотите справку с печатью — зайдите к доктору Хансу. Так, с этим всё. Теперь с вами.

Доктор Трейси снова развернулась к грузчикам.

— Вы переселенцы с Севера, верно?

Не дожидаясь ответа, она продолжила:

— Немедленно умойтесь и идите в дом. Я возьму у вас анализы крови. Ал! Будь добр, занеси мой кофр в помещение!

Вслед за доктором Трейси я вошёл в дом. Знакомый запах выпечки, старого дерева и печного дыма едва не сбил меня с ног. На глаза невольно навернулись слёзы. Дверь не скрипела — её смазали. На ржавом гвозде, куда я обычно вешал свою куртку, висела чья-то новая одежда.

Окно кухни было распахнуто, а говорила доктор Трейси, как всегда, громко. Значит, мама всё слышала. Но и виду не подала. Обняла меня, прижала к себе, потрепала по голове.

— Совсем большой стал.

Затем обратилась к Трейси.

— Эльга, хотите чаю?

Ничего себе! Мама называет доктора Трейси по имени. Интересно, когда они успели познакомиться?

Доктор Трейси мотнула головой.

— Спасибо, Ани, в другой раз. Извините, но мне придётся у вас похозяйничать. Это буквально на пять минут.

Да они подружились, не иначе! Я впервые видел, чтобы доктор Трейси перед кем-то извинялась.

Доктор Трейси достала из кофра жгут, шприцы и подставку с пробирками.

В дом, тяжело ступая, вошёл отец. Спина его сутулилась больше обычного, словно он волок тяжёлую ношу. Позади отца нерешительно переминались работники. Лица и руки их были чисто вымыты.

— Проходите сюда! — скомандовала им доктор Трейси. Сама закатала им рукава и ловко взяла кровь из вены. Это не заняло у неё и минуты. Затем доктор захлопнула кофр.

— До встречи, Ани! До свидания, Юлий!

Я вышел проводить её. Помог донести кофр до калитки.

— Всё, Ал, дальше я справлюсь, — сказала блондинка. Секунду помолчала и добавила:

— Береги маму.

— Спасибо вам, доктор Трейси!

Блондинка пожала плечами и быстро пошла в сторону больницы.

Я вернулся в дом. Отец сидел у стола, низко опустив голову. Работники торопливо хлебали овощной суп со свининой. Увидев меня, они побросали ложки и вскочили из-за стола.

— Садись, капитан! Кушай, капитан!

Отец удивлённо поднял голову.

— С ума посходили? Это мой сын, Ал. Какой он вам капитан?

— Капитан Ал! — согласно закивали работники. — Он не боится сладкого-голоса-в-голове!

Отец поднялся и вышел, хлопнув дверью. Работники поспешили за ним, не забыв трогательно попрощаться со мной:

— До свидания, капитан!

— Приятного аппетита, капитан!

Мама присела напротив, с улыбкой глядя на меня.

— Ал, что это за история про голос, которого ты не боишься?

Я страдальчески поднял брови.

— Ну, мам! Чепуха, и ничего больше. Лучше ты мне расскажи — что они делают в нашем доме?

— Так куда же их девать? Их без штанов сюда привезли. А ведь тоже — люди. Обратно в пещеру не отправишь. Помогают отцу по хозяйству, учатся помаленьку. Завтра мужчины на собрании будут решать — что с ними делать. Ты ночевать-то останешься, или опять уедешь?

— Останусь, мам. Дядька Томаш позвал меня завтра на собрание.

— Поспишь в доме, ладно? Отец поселил Йели и Куна в твоей комнате.

Внутри шевельнулась обида, но я придушил её в зародыше.

— Конечно, мама.

Всё-таки, я ушёл спать на сеновал. Прихватил тёплое одеяло — ночи уже становились прохладными. Мне нужно было о многом подумать без помех.

Яблоневая ветка монотонно скребла по кровле. Еле слышно попискивали летучие мыши, охотясь на ночных насекомых. Где-то глубоко в сене шуршал мышехвост.

Знакомые, привычные звуки. Словно и не уходил из дома, как будто и нет никакого космического корабля, далёких планет и бескрайнего космоса. Только звёзды, мигающие в окне, напоминают о нём.

Жизнь идёт своим чередом. Есть я, или нет меня — не так уж важно в её повседневных заботах и хлопотах. Эта мысль казалась обидной, и вместе с тем, приносила странное облегчение. Словно освобождала от рутины.

Проживи свою жизнь — так сказал пастор Свен. А какая она — моя жизнь? Как понять её, как угадать?

Слушай свои желания. А чего я желаю? Как распутать клубок мыслей, чувств и ощущений, как не ошибиться, не принять сиюминутное за важное?

А ветер шевелил сено, и ветка за стеной всё скребла и скребла. Мысли путались, уплывали, и, наконец, уплыли далеко-далеко. Я уснул.

***

— Ходит слух, что отца выберут мэром, — тихо сказала мне мама за завтраком. Я за обе щёки уплетал восхитительные кукурузные блины, макая их в тягучее, прозрачное варенье из вороньих яблок с мёдом. Отец в это время вышел присмотреть, как Йели и Кун насыпают кукурузу свиньям. Он считал, что хороший хозяин должен сам кормить скотину.

— А зачем нам мэр? — промычал я набитым ртом. До чего, всё-таки, вкусные блины у мамы получаются! — Жили же раньше без него.

— Раньше жили, а теперь вот никак. Кто-то должен решать — куда вкладывать деньжищи, которые ты нам принёс.

— Ну, выберут — так выберут. Папаша у нас хозяйственный, крошку со стола не уронит.

— А ты не против? — спросила мама, подкладывая мне в тарелку ещё один блин.

— Ха, как будто меня кто-то спросит! — фыркнул я.

Мама покачала головой.