Лето ночи

Сидя рядом с отцом Кавано в его папамобиле, Майк испытывал то великолепное чувство, которое можно было бы назвать «Вот погодите, я все расскажу моему старшему брату». Это чувство было незнакомо ему, поскольку старшего брата у него никогда не было и никто не защищал его от школьных хулиганов, не выручал из всяких разборок – скорее это ему приходилось всегда и везде защищать младших. И как это было отлично – отдать решение проблемы в надежные руки.

Страх Майка показаться дураком в глазах отца Кавано уравновешивался – и даже больше того – страхом за Мемо, а также ужасом перед той силой, что посылала Солдата по ночам к ее окну. Когда они свернули на Шестое окружное и проехали мимо темного и пустого в воскресный вечер бара «Под черным деревом», Майк непроизвольно прикоснулся к пластмассовой бутылочке в кармане брюк.

В долине между холмами уже сгустилась тень, лес стоял черный, листва с обеих сторон дороги была непроницаемо густой и покрылась толстым слоем пыли. Майку оставалось только радоваться, что сейчас он не сидит в тайнике под дорогой. На открытом склоне холма было все-таки лучше: солнце садилось, перистые облака отливали коралловыми и розовыми оттенками. На гранитных памятниках играли теплые отблески вечернего солнца. Странных теней не было.

Отец Кавано чуть помедлил у черных ворот, когда они тихо закрылись за машиной. Он указал на позеленевшую от времени бронзовую статую Христа, стоявшую в дальнем конце кладбища.

– Видишь, Майкл, это место, где все покоятся в мире. Он охраняет покой мертвых так же, как хранит покой живых.

Майк кивнул, хоть в ту же минуту его пронзила мысль о Дуэйне Макбрайде, который был совсем один на своей ферме, когда ему пришлось встретиться с тем кошмаром, который был ему уготован. «Но Дуэйн все-таки не был католиком, – пронеслось у него в голове, но он тут же сам себе возразил: – Это ничего не значит».

– Сюда, отец, – подсказал он священнику.

Они прошли между рядами могил. Подул легкий ветерок, зашуршали листья деревьев, росших вдоль линии забора, и затрепетали маленькие американские флажки на могилах ветеранов. Могила Уильяма Кэмпбелла Филлипса пребывала в прежнем состоянии: вся земля вокруг была вскопана, будто здесь кто-то орудовал лопатой.

Отец Кавано в задумчивости потер подбородок:

– Тебя беспокоит состояние могилы, Майкл?

– Ну… да.

– Ничего особенного, – сказал священник. – Случается, что старые могилы оседают, и тогда нужно подсыпать землю. Видишь, тут уже проклюнулись свежие побеги: скоро все зарастет травой, и недели через две от раскопок и следа не останется.

Майк прикусил ноготь.

– За могилами здесь следит Карл Ван Сайк, – тихо проговорил он.

– Да?

– Могли бы вы благословить эту могилу, отец? – спросил Майк.

Отец Кавано слегка нахмурился:

– Произвести обряд экзорцизма, Майкл? – Он улыбнулся. – Боюсь, что это не так легко, мой друг. Лишь немногие из священников обладают правом производить обряд экзорцизма. Это уже полузабытый ритуал. И слава богу… В любом случае требуется особое разрешение – либо от епископа, либо от самого папы.

Майк пожал плечами.

– Ну просто благословите, – попросил он снова.

Священник вздохнул. Налетевший опять ветер теперь показался гораздо холоднее, словно предвещал бурю. Стемнело, и краски мира постепенно угасли: камни на всех могилах стали одинаково серыми, травяной ковер побледнел, линия деревьев у горизонта казалась почти черной. Даже облака утратили кораллово-розовый оттенок. В восточной стороне неба зажглась одинокая звезда.

– Думаю, наше благословение опоздало для бедного солдата, – вздохнул отец Кавано.

Майк потянулся было за бутылкой со святой водой, но увидел, что священник уже поднял правую руку, сложив пальцы для благословения в жесте, который самому Майку казался наиболее могущественным из всех жестов в мире.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – произнес отец Кавано. – Аминь.

С некоторой долей поспешности Майк протянул ему бутылочку. Отец Кавано улыбнулся и покачал было головой, но потом окропил могилу несколькими каплями воды и снова перекрестил ее. С некоторым опозданием Майк повторил его жест.

– Ты удовлетворен? – спросил его отец Кавано.

Майк напряженно смотрел на могилу. Никаких стонов из-под земли. Никаких струек дыма из тех мест, куда упали капли святой воды. Он подумал, а не идиот ли, собственно, он.

Они медленно двинулись к воротам кладбища – туда, где стояла машина, и священник начал рассказывать мальчику о некоторых погребальных обрядах разных времен.

– Отец!

Майк замер на месте и испуганно схватился за рукав ветровки священника, указывая в другую сторону.

До ограды кладбища оставалось всего несколько рядов могил. Кусты вечнозеленых растений с толстыми, мощными сучьями и колючими иглами, типа можжевельника, темнели футах в пятнадцати от них. Они казались такими же старыми, как самые ранние из могил, примерно начала века. Три дерева образовали почти правильный треугольник, между ними темнела маленькая полянка.

В самой гуще кустов стоял Солдат. Последний отсвет сумерек освещал его широкополую шляпу, медную портупею, грязновато-серые обмотки.