Лето придёт во сне. Запад

– Ну да, – спокойно кивнула Яринка. – Оазис приносил ему прибыль, а революция на Руси, наверное, принесёт ещё больше, уж не знаю, как. Он же написал, что ему это выгодно.

Конечно. Ведь и Дэн сказал, что на самом верху сопротивления, скорее всего, стоят подонки, ибо кто ещё может обладать властью и деньгами, достаточными, чтобы вершить дела такого масштаба? Но я-то была уверена, что речь идёт о руссийских подонках!

– Кстати! – Яринка встрепенулась. – Ты говорила, что Доннел вернул себе остров, но больше там не будет борделя?

– Ну да, так сказали Карл и Ирэн…

Подруга призадумалась.

– Так может, мы ещё вернёмся туда? Может, теперь это будет территория Летних?

Я беспомощно пожала плечами, отказываясь что-либо понимать, а тем более – прогнозировать. Пусть будет, что будет. Сейчас меня больше волновало неожиданное перевоплощение Ральфа.

– Почему он мне ничего не сказал? – спросила я в пустоту, но осознала глупость своего вопроса ещё до того, как Яринка фыркнула:

– А должен был?

– Но я ведь рассказывала ему… о моих родителях, о Дэне, о том, зачем мы с тобой сбежали из приюта и кто нам помог… А он ответил, что эти мои другие – глупые террористы.

– Он объяснил! – Яринка подняла письмо к глазам. – «Я пытался уберечь тебя от всего этого. Для меня ваша борьба – лишь способ вести бизнес, и я не хотел, чтобы ты рисковала в погоне за ложной целью – потому и не отпустил из Оазиса вместе с твоей подругой…».

Ишь ты, какой заботливый! Выходит, по плану Доннела я так и должна была куковать на острове в качестве его ручной зверушки?

Яринка поглядела на меня виновато.

– Ещё он пишет, что навёл справки о твоих родителях сразу, как только Бранко рассказал ему, почему ты так рвёшься в Сибирь. И узнал, что их давно нет в живых, что тебя обманывают, используют.

Я протянула руку и погасила фонарь. В темноте было легче выдерживать насмешливые пощёчины судьбы. Если бы только я прочла письмо раньше…

Спасаясь от этой безнадёжной мысли, я торопливо спросила Яринку:

– И как он собирается нас забрать? Написал об этом?

– Конечно, – она протянула руку к фонарю, но я шустро отодвинула его в сторону. – Не надо читать. Так скажи.

Подруга раздражённо вздохнула в темноте, но послушалась.

– У тебя среди стрел к арбалету есть несколько штук с красным наконечником. Они сигнальные. Наконечники нужно чем-нибудь поджечь и стрелять в воздух. Только…

– Что?

– Стрелять нужно на том берегу, уже в Хехе… в Хайху… короче, в этом китайском городе. У колеса обозрения. А мы же ещё над рекой.

– Сигнальные? – с сомнением протянула я и потянулась к сумке Ральфа. – В первый раз слышу. И не помню я там никаких красных наконечников.

Яринка светила мне фонарём, пока я доставала колчан и вытряхивала на асфальт россыпь тонких серебристых стрел. Серебристых… кроме нескольких, кажущихся более тёмными, которые при ближайшем рассмотрении оказались медного цвета. Их наконечники не были красными, как написал Ральф – скорее, бордовыми, – но в том, что речь в письме шла именно о них, сомневаться не приходилось.

Я подняла одну такую стрелу, показала Яринке.

– Попробуем?

– Сейчас? – почему-то испугалась она. – Но мы же ещё не на месте. Колесо – вон оно где…

– Мы не доплывём до берега с арбалетом! – пожалуй, чересчур резко ответила я, удивлённая внезапным замешательством боевой подруги. – Или здесь, или нигде.

– Подожди, – Яринка каким-то старушечьим жестом начала массировать виски. – Ещё немного. Надо же подумать! Ведь это… это слишком…

Слишком неожиданно, хотела сказать она? Да уж, неожиданнее некуда: я сама чувствовала себя так, будто лечу в пропасть, у которой не видно дна. А всё привычное, всё любимое, все надежды и планы последних дней, месяцев, лет – летят вместе со мной. С таким трудом собранная картина мира разбилась вдребезги, больно поранив осколками, и вокруг снова образовалась зияющая пустота.

Но, в отличие от подруги, меня это только подтолкнуло к немедленным действиям. Пустоту нужно было срочно чем-нибудь заполнить. Хоть чем!

У меня нашлась зажигалка, но я взяла походные негасимые спички из кармана Дэновой куртки. Не потому, что они больше годились для такого случая – просто хотелось, чтобы Дэн тоже принял участие во всём этом. Яринка перестала хныкать и подсказывала, заглядывая в письмо Ральфа:

– Нужно держать наконечник в огне, пока он не начнёт потрескивать. А затем сразу стрелять вертикально вверх.

Я кинула ей коробок. Вложила медного цвета стрелу в ложу арбалета, взвела тугую тетиву… Вот так: Пчёлке всё-таки предстоит сделать решающий выстрел, ради которого она ко мне вернулась.

В темноте загорелся жёлтый огонёк: Яринка чиркнула спичкой, поднесла её к поблёскивающему наконечнику. И смотрела, как пламя лижет его, пока мы обе не услышали отчётливый треск, похожий на тот, с которым в приюте разгорались праздничные бенгальские огни – одна из маленьких радостей, иногда доступная его воспитанникам.

– Отойди!