Лето прошло

Заодно явилась тяжелая дулёвская тарелка с изгибами и золотым ободком по краям, с розовыми цветочками. Из сервиза, который позднее перекочевал на дачу. В тарелке – глинистая масса из чернослива и кураги. За ними Коля ездил на рынок и потом пропускал их через мясорубку. Посоветовала врачиха, когда Маргарита Романовна заливалась кровью. Миома мучила давно, а в пятьдесят стало совсем невыносимо. Ей было тяжело, но и Коле тоже. Он терпел, не предал. Через три года кровотечения сами собой прекратились. Все – и плохие, и хорошие. И приливы не то ослабли, не то просто стали не в тягость. А у них с Колей начался медовый месяц.

Коля за рулем. Пудель Кузя на заднем сиденье в собачьей переноске. Старенький, равнодушный. До дачи каких-то полчаса. Скоро их поворот, и ноздри предчувствуют терпкий запах сгребаемых листьев. И трудно решить, что этот чудесный день – последний, что надо обрезать розы с не успевшими расцвести бутонами, закрыть ставни и уехать в большой грохочущий город до весны.

Вот он – их перекресток. Коля вот-вот начнет тормозить. Они в правом ряду. Слева их обогнали «жигули». Такие же, как у них, белые, но заляпанные, с пыльными стеклами. «Ну, теперь и мыть не обязательно – скоро дожди», – усмехнулся Коля.

Гигантский джип вылетел с левой стороны перекрестка. Надменная женская головка за стеклом черного шкафа. Рядом бледное личико ребенка. Широкий замах бронированного кулака, казалось, целился в лоб встречной полосе. Слева плакат: «Пешеход, будь заметным на дороге!» Время спрессовалось в миг, не допускающий страха, и растянулось до зоркой замедленной съемки. Ребенок упал на мать. Догнанные Колей белые «жигули» испуганно метнулись вправо. Лысый водитель. Колин крик: «Ты что делаешь?!» Тупой удар.

За закрытыми глазами на экране – крен земли вниз, вправо, больно прижатая к дверце рука. Слева навалился плечом мертвый Коля. Сзади, в опрокинутой переноске, еще не увиденный тогда Кузя – дышащий, живой, будто даже не испуганный. Он умер через неделю. Все утешали – от старости. Но Маргарита Романовна знала – от заброшенности. Маргарита Романовна его выводила, кормила, но как сомнамбула, без чувств, без слов. Расплата и боль – никомуненужность черного бездыханного тельца рядом с кроватью. И человеческая беспросветная ненужность ее самой.

Экран лишь немного блекнет, когда Маргарита Романовна открывает глаза, потому что в комнате и на улице еще только чуть-чуть посветлело. Часа четыре, наверное.

Встань, зажги свет! Не можешь? Тогда терпи, смирившись с тем, что голову захватывает одержимость, затопившая твою жизнь на два года после похорон. Добиться, довести до конца. Кто-то должен быть виноват.

Джип, попугав, без царапинки и запинки умчался в свой сверкающий мир. Лысый дядька из белых «жигулей» приседал, нагибался в канаве, дрожащими руками дергал дверцу Маргариты Романовны.

На его «жигулях» не было повреждений слева. Дело казалось ясным. Это сказал и первый гаишник, оформлявший протокол. А потом повреждения появились. К Маргарите Романовне домой приезжал другой гаишник, сказал, что протокол составлен не совсем правильно, забрал старый, дал подписать новый, что она и сделала, прочитав лишь указанную приветливым посетителем строчку о наезде Василия Петровича Маркелова на их автомашину.

Племянник лысого Маркелова оказался охранником некой крутой дамы. Об этом впоследствии сообщил Маргарите Романовне ее адвокат. Родственник высокопоставленного охранника не мог быть нарушителем.

Осознав подлог, Маргарита Романовна встала на тропу войны. Если бы не обман, она удовлетворилась бы любым, даже самым мягким наказанием Маркелова при условии признания его вины. Но обелить его полностью? Да еще таким способом? Теперь она жаждала крови. На страховку от побитой машины и копейки от ее продажи был нанят адвокат. Денег хватило ненадолго. Продала дачу. Экспертизы, суды, переносы, откладывания по болезни того, этого, апелляции. Машина ответчика давно отремонтирована. Установлено, что Коля умер от сердечного приступа. Это правда. Но умер же не дома у телевизора! Картонная коробка под письменным столом распухала от бумаг. А свидетели! Один настоящий: ехавший за ними старичок сначала горячо поддерживал Маргариту Романовну, а потом заявил, что все же не уверен – ударил джип левые «жигули» или нет. Другой – липовый, придуманный врагами, со спитым лицом, божился, что удар был и он-то и отбросил одни «жигули» на другие.

Адвокат, когда дело шло к финалу и стало понятно, что больше денег с Маргариты Романовны содрать не получится, сказал осторожно: «Видите ли, по большому счету, виноват не наш герой, а дамочка на джипе. Ее бы и наказать. Только как? И, если честно, надо радоваться, что родственники Маркелова вам в темной подворотне сотрясение мозга не устроили». Что-то похожее втолковывала и Люба в начале процесса. И еще: «Мама, не надо. Куда тебе с ними тягаться. Папу все равно не вернешь».

А судья вчера бросил раздраженно: «Так вы нашли бы тот джип! Пускай хозяйка подтвердит, что ни на кого не наезжала».