Лето прошло

Да она думала, думала найти! Собиралась прочесать на том перекрестке левое направление. Не так уж много там коттеджных поселков. Походить, поспрашивать. Женщина заметная. Джип, ребенок. Но как поехать? На автобусе от метро, потом пешком? И так – не день, не два? И браться не стоит.

И все же представляла себе, что найдет нужный дом с башнями за высоченным забором. У входа будет бойница для охраны – раза в три больше, чем их дачка. Брюнетка в кожаном кресле положит ногу на ногу, закурит длинную сигарету и посмотрит на Маргариту Романовну, как на диковинного зверя. Маргарита Романовна не удержится, станет укорять. Вы что же думаете – уселись в джипы, спрятались за заборы и все вам позволено?

Вытолкают взашей. Схватят за руку, потащат по мраморной лестнице и взашей – за ворота. Упадет в грязь. Потому что перед воротами снаружи будет грязь. Это внутри – газон, клумбы, красота.

Видела это все и тогда очень ясно, видела и сейчас, в темной комнате.

Как и тогда, навалилась ненависть к Василию Петровичу Маркелову. Трус! Слепой! Джипа испугался! Сиганул в кусты, как заяц. Коля никогда бы так позорно не потерял голову.

Ясно видела и неприветливое лицо вчерашнего судьи, который страдал от жары и был явно недоволен не Маркеловым, а Маргаритой Романовной, и заключительные слова произнес таким тоном, что прозвучало: все, не будешь больше отнимать время у занятых людей.

Адвокат засуетился, попрощался скомканно и побежал к выходу. Маркелов не выглядел победителем и даже сделал шаг в ее сторону. А у Маргариты Романовны прошла ненависть. Не потому, что простила. Ни на что больше не было сил. Впереди обратный путь через раскаленную Москву.

Можно заставить себя не вглядываться в свадебную фотографию в гостиной, не замечать ненужность двуспальной кровати, не тосковать по мужским трусам и носкам в корзине для белья. Но что делать с пустотой?

Странно, что в коридоре так тихо. Рассветает. Опять обещали жару. Не забыть закрыть окна. Маргарита Романовна потянулась рукой, зажгла ночник и встала.

Собака лежала так же, как вчера. Воду не тронула. И все же она жива. Чуть вздымаются бока. Нос даже на вид очень сухой. Дворняжка как дворняжка. Похоже, очень молодая. Мертвые задние лапы, покрытые кровяной коростой. Дворняжки – самые умные собаки. И уши красивые. Остренькие, пушистые. Маргарита Романовна положила руку на костлявый собачий бок. Собака покосилась на нее умоляюще, задышала, захакала. Прекрасные оленьи глаза.

Первым делом позвонить ветеринару, который лечил Кузю. Чтобы приехал на дом. Дорого, но ничего не поделаешь. Ветеринар опытный, может, без рентгена определит, есть ли перелом. Если не получится, придется везти в клинику, брать Антонину в помощь. Врач наверняка пропишет антибиотики. Попытаться промыть раны? Лучше после осмотра. Маргарита Романовна погладила собаку по голове. Глистов сейчас не потравить – слишком слаба.

Вот что обязательно должно быть дальше. Собака выживет. У нее не окажется повреждений внутренних органов, только переломы задних лап. На лапы наложат гипс, а чтобы собака его не срывала, ей на шею наденут воротник-конус. Маргарите Романовне будет очень тяжело, особенно когда собака начнет есть, но не сможет еще выходить на улицу. Придется не только отдраивать унитаз Марии Владимировны, но и дома убирать кучи и вытирать лужи на полу. В дальнейшем для уличных прогулок Маргарита Романовна придумает поддерживать собаку полотенцем, протянутым под животом. Она видела по телевизору, как где-то за границей хозяйка приспособила для задних лап своей парализованной таксы тележку на двух колесах. Маргарита Романовна будет обдумывать эту идею на случай неполного выздоровления собаки. Потом собака станет передвигаться сама, хотя и сильно приседая. Они будут гулять три раза в день. Самая хорошая и длинная прогулка – утренняя, в ближайшем леске. До часа пик не так страшно переходить дорогу. Первые бегуны, первые собаки. С собачниками Маргарита Романовна не будет точить лясы. Никто им с собакой не нужен. Собака будет достойно, не отвлекаясь, ковылять рядом. Если попадется им на пути эксгибиционист, Маргарита Романовна не испугается, а собака его облает. Спать собака будет в спальне возле кровати. Маргарита Романовна не будет нежно обнимать собаку, приговаривая: «Бедные мы с тобой, бедные!» Не будет плакать, прижимаясь лицом к сострадающей морде. Они просто будут жить вместе.

Три апельсина

Анатолий Петрович Рогов, человек пожилой, худой, высокий, сутулый, раздражительный, расхаживал по своей московской квартире и то стонал, как от зубной боли, то рубил воздух кулаком, то сплетал кисти в замок и зажмуривался. Страдальческий путь упирался одним концом в табуретку перед окном гостиной – с хрустальной вазой и еловой осыпающейся веткой, украшенной парой игрушек. Елку раньше ставили правее, где сейчас телевизор. В другой тупик Анатолий Петрович попадал у входной двери, над которой когда-то висели санки. Крюки остались.